в специальный приемник на стеклянной штуке. Все взяли в руки трубки, подсоединенные шлангами к научному оборудованию.

— А мне? — удивился Дима, потому что ему не дали трубку.

— Нет. Ты еще не готов, сын, — строго ответил отец.

— Но я тозе хосю!

— Тебе рано, Дмитрий.

— Посему? — Малыш надулся.

— С какого возраста нужно вводить азотную подкормку растению конопли? — неожиданно спросил батя.

— Ты се не знаесь? — опешил пацан. — Со втолой недели!

— Молодец, — с гордостью ответил отец. — Все правильно. Тебя проверяю. А почему нельзя раньше удобрять?

— Ластиська мозет полусить этот… как его… пеледозь! И погибнуть!

— Да, именно так. — Батя поднял указательный палец. — Так вот, насчет людей действует похожий принцип. Что-то мы можем употреблять в любом возрасте, а что-то не надо. Понял?

— Дя… — Дима и в самом деле все понял, но ему было немного обидно за то, что не разрешили участвовать в эксперименте.

Когда фильм закончился, на экране появились часы, раздались звонкие удары. Ученые оживились, а отец нажал кнопку. Внутри стеклянного устройства что-то жужжало, бегали проворные искры, в колбах бурлила вода. Дима с восторгом следил за бегущим по змеистым трубкам дымом, который взрослые стали шумно втягивать в себя.

С последним ударом кремлевских часов они все дружно оторвались от трубок и, задрав головы, выпустили густое, пахнущее фруктами и леденцами облако дыма.

«Вкусно, навельно… — с затаенной обидой думал Дима, — а мне не дали…»

— В имя Великого Дела, дорогие бро! — сипло произнес батя. — С Новым Годом!

— Во имя Великого Дела! — хором повторили бородачи. — С Новым Счастьем!

— Во имя Великава Деля! — вставил тут Дима, подняв бокал с соком.

Что вызвало приступ одобрительного хохота среди ученых.

Все набросились на праздничную еду. А будущий предводитель веганов и прочих сумасшедших уже успел наесться, поэтому носился вокруг стола, прятался и отпускал шутки, отчего взрослых просто разрывало от хохота. Вообще они сделались какие-то веселые, разговорчивые. Диме это нравилось, и он веселился еще больше, забыв даже про обещанный подарок от Деда Мороза.

В этот момент над стеклянной крышей оранжереи что-то загремело. Дима поднял голову и увидел разноцветные вспышки, похожие на бутоны цветов.

— Салют! Салют! — радостно закричал он, подпрыгивая и показывая пальцем.

— Идемте на улицу, друзья! — воскликнул отец, подхватив его на руки. — Там лучше видно!

Все вышли из натопленной оранжереи на морозный воздух. Дима не чувствовал холода. В небе свистели, хлопали, взрывались праздничные фейерверки. Батя и коллеги кричали: «Ура! Ура!» И Дима тоже кричал, размахивая руками.

Наконец, когда огненное великолепие слегка унялось, отец сказал:

— У-у-у, какие уши ледяные. А ну-ка, ступай внутрь, сын. Мы сейчас придем.

Он достал портсигар и принялся раздавать бородачам папиросы.

Диму и не надо было упрашивать. Он и в самом деле подмерз и поэтому с радостью побежал в тепло лабораторных теплиц. Хотя не только поэтому. Промчавшись шустрым вихрем среди леса конопляных елок, юный биолог забрался на батин стул и сунул в рот мундштук научного устройства. Хах, хотели они его отстранить от эксперимента! Он тоже ученый и тоже проведет опыт!

Встав на коленки, Дима дотянулся до кнопки устройства и решительно нажал. «Буль-буль-буль!» — проснувшимся Мойдодыром заворчал аппарат. Малец стал жадно, словно мамкину сиську, всасывать тягучий дым. Легкие обожгла злая, очень горячая боль. Он закашлялся, из глаз брызнули слезы, а изо рта повалили клубы дыма. Ну и бяка! Фу! Буэ!

Со стороны входа послышались голоса. Дима вздрогнул, бросив шланг, выключил агрегат и дал деру. Почему-то он понял, что батя обо всем догадается. Пацан решил спрятаться в густых конопляных джунглях на случай, если отец будет ругаться.

В этот момент он почувствовал себя как-то странно. Бежать стало трудно. Дима остановился, а потом и вовсе улегся. Мягкий почвогрунт ласково принял его, словно в колыбель. Конопляные ветви шевелились над ним, тянулись к лицу своими листьями-лапами. Дима хотел закричать, но и это не получилось сделать. А ветви окутывали его, заматывали в уютный зеленый кокон. Она хочет его съесть? Сожрать, как лиса наивного колобка?

«Не бойся меня, малыш», — послышался тихий шелест в извивающейся листве.

Дима понял, что с ним разговаривает само Конопляное Древо.

«Ааааа!.. Тетя, Конопля, отпусти меня! Ну позязя! Я хосю к папе! — мысленно взмолился он. — Я больсе не буду!»

«Извини, росток человека, но я так быстро не отпускаю, — усмехнулась Конопля. — Сначала мы сыграем с тобой в одну игру…»

Глава 27

История Спауна

Маленького Диму засосало в круговорот зеленых листьев и понесло в другой, неизведанный мир. Реальность разбивалась на бесчисленные линии событий, которые двоились, троились, разрастались пучками. И те, в свою очередь, тоже. Этот процесс был величественен и бесконечен. Из одной линии реальности Дима как раз и вылетел. Точнее, его вынесла в своих мягких лапах заботливая тетя Конопля.

Ее листья и стебли также преобразились в этом пространстве. Теперь они засверкали, словно всю их поверхность облепили алмазами и изумрудами, переливающимися прикольными оттенками. Конопля извивалась побегами, пронизывая ветвящиеся реальности, скрепляя их в подобие единого цельного организма. Вообще вокруг было прикольно, и Дима с интересом все это разглядывал.

«Я вижу ты готов, дружок?» — воркующе пропела тетя Конопля.

— Дяяя! — закричал Дима и засмеялся, потому что листья вцепились в него и щекотали сразу везде.

Казалось, даже внутри головы бегали щекочущие молнии.

«Ну тогда ПОЛЕТЕЛИ!» — прозвенел игривый голос.

И Дима полетел. А точнее поехал в зеленом кабриолете из резных листьев. Словно на американских горках его несло по изгибающимся побегам и стеблям, кружа, вращая, проваливая в пустоту, взмывая ввысь, подныривая и огибая пучки роящихся линий реальности.

Как вдруг!.. Плюх!

Пацана выплюнуло в одну из вселенных. Он ощущал, что лежит на твердой поверхности. Кругом гремела музыка, в такт ей кто-то хлопал в ладоши. Оглядевшись, он понял, что сидит под стулом или креслом, потому что увидел перед носом две ноги, обутые в туфли на высоких каблуках. Они тоже приплясывали под музыку.

Дима попытался встать, но стукнулся головой. Сверху донеслось: «Ой!» В поле зрения появилась рука с длинными когтями и принялась шарить, ощупывая сидение снизу. Испугавшись, малец на четвереньках дал задний ход и оказался в проходе, где смог, наконец, выпрямиться.

На него тут же зашикали сидящие на рядах дядьки и тетьки:

— Ты чего тут лазаешь?

— Ты чей, мальчик?

— А ну ступай на свое место, концерт же идет! — прохрюкала похожая на бабу-ягу тетка в очках.

Дима показал ей язык и побежал вдоль прохода, перепрыгивая чьи-то ноги. Ему хотелось посмотреть, что там происходит на сцене.