— А это тут при чем? — снова взвилась Альбина.

— А где вы находились вчера в то время, когда была убита Маргарита? — продолжал Гуров, не обращая на нее внимания.

Бутерброд выпал из руки молодого человека, он едва успел подхватить его в воздухе.

— Вы что… Вы о чем вообще? Вы с ума сошли? — засуетилась Альбина.

Гуров продолжал сверлить взглядом Руслана.

— Я был дома, — наконец ответил от. — То есть… Я имею в виду, что вчера был дома весь день, вообще никуда не выходил.

— Подтверждаю! — тут же выкрикнула Альбина.

— С вашего позволения, я сяду за ваш компьютер? Очень нужно срочно выйти в Интернет, — обратился Гуров к Руслану.

— У меня нет Интернета, — помедлив, ответил тот.

— Разве? А как же вы пишете свои статьи?

Руслан забеспокоился. Он отложил бутерброд и смотрел на Гурова, хлопая ресницами.

— Какие статьи?

— Чтобы не толочь воду в ступе, поясню сразу, — сказал Гуров. — Специалисты из нашего компьютерного отдела провели серьезную работу и установили ай-пи адрес, с которого была отправлена статья о том, что компания Конышева занимается криминалом. Я хочу проверить ваш ай-пи, и если выяснится, что они совпадают, то…

— Вы не имеете права! — вскочила с места Альбина.

— Очень даже имею, — возразил Гуров. — Вот постановление.

Она растерянно пробежала глазами по бумажке, кажется, даже не вникая в смысл.

— Судя по тому, что вы так отчаянно сопротивляетесь, у меня возникает подозрение, что эту статейку состряпали вы вместе со своим мужем, — жестко проговорил Гуров. — И я намерен проверить ваш компьютер — здесь или в управлении, мне без разницы. Здесь будет быстрее.

— Не надо, — сказал вдруг Руслан. — Это на самом деле я написал. Но я не делал ничего плохого! В Интернете чего только не пишут — вон, про одну Пугачеву сколько всяких небылиц сочиняют, и ничего!

— Ну, насчет «ничего» вы ошибаетесь. Очень много исков поступает в суд, и люди выигрывают процессы. Это называется — клевета. И вы оклеветали имя Конышева. Доказать, что это именно вы, теперь очень легко. Кстати, Альбина, что вы имели в виду, когда говорили Конышеву «лишу тебя самого дорогого»?

У Альбины задрожали губы, она не могла сказать ничего вразумительного, и тут снова вмешался ее супруг:

— Да она просто так сказала, без головы! Она вообще часто болтает что попало! — Он посмотрел на свою жену с неприкрытой досадой и даже злостью. — Послушайте, я понимаю, на что вы намекаете, — но я тут ни при чем! То есть я не убивал Риту — вас ведь это интересует? Я написал эту статью — да, признаю! Могу публично принести свои извинения в Интернете и дать опровержение! Это было типа шутки! Но убийство… Да зачем мне вообще было убивать Риту? Чем она мне мешала?

Гуров верил ему. Он понимал, что Руслан, скорее всего, действительно не убивал Маргариту Конышеву. У него просто не было мотива. Если живой Ритой они с супругой еще могли поспекулировать в надежде получить деньги, то с мертвой никакого спроса. Да и вообще, убить дочь своей жены… На это мог быть способен разве что какой-нибудь отморозок. А Руслан был другого поля ягода. Гуров шел сюда не с целью обвинить его в убийстве Маргариты — ему нужно было расставить все точки над «и» в инциденте с пресловутой статьей.

— Откуда у вас такие данные на Конышева? Отвечайте! — потребовал он. — Если станете лгать и изворачиваться, я сочту это за признание вины в другом преступлении, гораздо более тяжком.

— Аля говорила, — косясь на жену, начал говорить Руслан. — А я что? Я переписал просто!

— Что? Я? — задохнулась Альбина.

— Ты говорила, что твой муж поднялся в те времена, когда людей выгоняли из собственных квартир! — злорадно уличил супругу Руслан.

— Я такого не говорила! — закричала Альбина. — Я говорила, что времена такие были, многие этим занимались! Но я не называла конкретно никаких… никого… Это ты сам мне сказал, что хорошо бы его наказать!

— Это ты хотела его наказать! Пришла вся нервная и давай его костерить!

Гуров, которому была глубоко противна эта перепалка и несимпатичны участвовавшие в ней люди, вклинился между ними:

— То есть, как я понимаю, это ваше совместное творчество?

Оба умолкли на полуслове.

— Мы просто хотели его проучить, ничего больше. Просто… Из чувства справедливости! — смущенно проговорил Руслан.

— Понятно, — усмехнулся Гуров. — Я хочу только вам напомнить, что вы оба взрослые люди, а не дети из песочницы, чтобы делать гадости просто из вредности. И что за клевету существует реальная статья. И если сегодня же ваши «художества» не будут удалены, я вам эту статью гарантирую. Да, и предварительно, как обещали, принесете извинения и опровергнете собственные вымыслы. Хотя вы уже успели навредить достаточно: люди, прочитав ваше вранье, разрывали сделки. И если они узнают, что их обманули и они были вынуждены приобретать другие помещения, теряя время, думаю, они вряд ли останутся довольны!

— Мы больше не будем! — заверила его Альбина.

Гуров лишь вздохнул и направился к выходу. Оставаться дольше не было ни смысла, ни желания.

Он не нашел здесь убийцу Маргариты Конышевой. Но хотя бы прояснилась одна из линий в расследовании. И теперь можно было заниматься главной.

Полдень двадцать четвертого ноября был мрачным и серым. Накрапывал дождь, и земля на Преображенском кладбище быстро набухала, становилась вязкой, сырой, налипала комьями на обувь. Ноги увязали в грязи, скользили, разъезжались… Участники похоронной процессии с трудом продвигались к свежевыкопанной могиле, которая должна была стать последним прибежищем Маргариты Конышевой, окончившей свои дни на земле в двадцать один год…

Виктор Станиславович держался хорошо, надо отдать ему должное. Он шел, не обращая внимания на скользкую землю, взгляд его был серьезен и даже суров. С правой стороны его поддерживал племянник Антон, подавая руку на самых труднопроходимых участках. Альбина, в черном пальто и шляпке с вуалью, опиралась на руку своего Руслана. Тот, заметив взгляд Гурова, приветствовал его слабой заискивающей улыбкой. Гуров не ответил. Он держался поодаль, наблюдая за всеми со стороны. К самой могиле он подходить не стал, дожидаясь, пока закончится самая тяжелая и скорбная часть — погребение.

Конышев сдержал слезы, лишь провел рукой по белому, холодному лбу дочери и что-то прошептал. Альбина не выдержала и разревелась в голос — кажется, вполне искренними слезами. Руслан успокаивающе гладил ее дрожащее плечо и что-то тихо говорил.

Наконец гроб с телом опустили в могилу, присутствующие потихоньку стали пробираться к своим машинам. Прошли мимо горько рыдающая Альбина, которая, кажется, даже не узнала полковника, молодежь из числа друзей Маргариты… Последним возвращался Виктор Станиславович, крепко держа за руку племянника. В левой руке тот сжимал свой чемоданчик — видимо, готовился улетать в свой Сургут сразу после похорон.