И хотя обстоятельства знакомства нельзя было назвать благожелательными, но в Госдепе почему-то решили, что именно Джон Смит наиболее подходит для исправления обязанностей помощника военного атташе, коим стал командир полка подполковник Морроу, тут же повышенный в чине. Да и ему самому сменили два серебряных прямоугольника капитана на золотистый листочек майорской эмблемы, дабы уменьшить огорчение от затянувшегося пребывания в этой заснеженной стране.

Сейчас майор Смит стоял на перроне перед красивым зданием вокзала, щедро покрашенным зеленой и желтой краской, с блестящими, чисто вымытыми стеклами. Ему приказали встретить инспектора из Пентагона, полковника Уильяма Донована, известного в узких кругах специально созданной разведывательной службы, к которой сейчас имел определенное отношение и сам Смит, под кличкой «Бешеный бык».

Высокопоставленный приезжий значился главным специалистом по Сибири, в которой он побывал в прошлом году, наводя контакты с окружением Верховного правителя России адмирала Колчака. И вот теперь новая поездка, на этот раз в свежеиспеченное Сибирское государство, по своим размерам превосходящее любое на планете, включая и Северо-Американские Соединенные Штаты.

Таковы уж размеры бывшей Российской империи, что даже ее осколки впечатляют. Ведь и уцелевшая от красных Южная Россия с Кавказом намного больше любой европейской державы, такой, как Франция или Италия, вместе взятые. Если, конечно, не брать в расчет их колониальные владения.

Смит вышел на платформу и затесался среди небольшой группы встречающих, практически неотличимый от них. За эти полгода он только несколько раз надевал военную форму, которая требовалась при официальных мероприятиях. Сейчас же на нем ладно сидел легкий летний костюм со шляпой и, в нарушение этикета, тряпочные теннисные туфли.

Транссибирский экспресс «Владивосток-Курган» прибыл точно по расписанию, испуская из трубы клубы дыма. Длинная вереница бело-зеленых, под цвет государственного флага, вагонов вытянулась вдоль перрона. Двери тут же открылись, и степенные кондукторы и проводники в черных мундирах тут же сошли на платформу, предупредительно помогая спускающимся вслед за ними пассажирам, что стремились размять ноги во время короткой, всего с четверть часа, остановки.

Смит пробежал глазами по вагонам, отличие между которыми заключалось в узких синих или желтых вертикальных полосках, свидетельствовавших о классности. Он угадал точно — четвертый вагон с синей полосой остановился почти рядом с ним. Взгляд вырвал почтенного джентльмена, дорогой костюм которого не мог скрыть развернутых плеч кадрового офицера.

Такую горделивую осанку намертво вбивали всем «птенцам Вест-Пойнта», в том числе и ему. А потому он поспешил навстречу, приветственно приподняв шляпу левой рукою над головой:

— Рад вас видеть, сэр! Позвольте спросить, по-доброму ли вы сюда доехали, сэр?

— Здравствуйте, Смит!

Рукопожатие было таким, что майор с трудом скрыл болезненную гримасу — здоровяк полковник обладал неимоверной силою и, что хуже всего, заметил, как поморщился встречающий его офицер, и расплылся в улыбке, демонстрируя великолепные зубы:

— Всю дорогу я смотрел в окно, Смит. И знаете, что вам скажу, — я не узнавал России!

— Это уже Сибирь, сэр! И признаться честно, я ее тоже перестал узнавать, хотя все происходит перед моими глазами.

— Это как собственные дети, которых долго не видел, — гулко засмеялся Донован. — Приедешь и не можешь узнать, настолько они выросли из своих коротких штанишек.

Однако Смит уловил острый взгляд, что полковник бросил по сторонам, и непроизвольно напрягся. Он не опасался русских, но остерегался узкоглазых союзников, что везде имели свою агентуру и наверняка вели его под наблюдением. Ведь приезд такой серьезной фигуры, как Донован, не мог не вызвать их крайнего интереса.

— Оставьте, Смит, расслабьтесь, — полковник усмехнулся, моментально поняв причину неожиданного беспокойства. — Сейчас я не маскируюсь, а оттого не намерен скрывать цели своей миссии. Сейчас мы с этими макаками заинтересованы в одном…

— …?

— Не удивляйтесь, Смит. Зачастую просто невозможно предугадать, когда диаметрально противоположные интересы сходятся. Но еще труднее найти взаимную выгоду при этом. Да-да, Смит. И этим делом вам тоже предстоит заниматься. А пока везите меня в гостиницу, надеюсь, там есть горячая вода. А то в прошлый приезд я мылся в лохани, как добрая техасская свинья. Только пузыри не пускал!

— Вам сняли комнаты в «Гранд-Отеле», сэр. Там живут все дипломаты. Это лучшая гостиница столицы. Там есть все, включая турецкую баню. И отличная кухня!

— Турецкая баня? Какая дикость! Достаточно одной ванной комнаты! А кухня? — Донован громко засмеялся. — О, я запомнил русскую кухню, она тяжеловата, но напоминает нашу. А я, признаться, за эти девять дней дороги в вагонной каморке изрядно соскучился по хорошей еде. Так что едем, Смит, не будем терять времени. Нам много предстоит сделать…

(31 августа 1920 года)

Шилка

— Ближе, пусть ближе подойдут, — прошептал капитан-лейтенант Тирбах прямо в ухо пулеметчика, надавив молодому ефрейтору на плечо. Тот не отвечал, да и ни к чему это было. И так красные партизаны были перед ним как на ладони, заняв удобные позиции у подножия «лысой» сопки. Вот только у любой палки завсегда два конца бывают…

«А ведь они купились на наши пароходы и совсем не ведают про бронекатера!» Офицер мстительно сжал крепкие зубы, продолжая тихо дышать через раз. Петр Игнатьевич просто боялся ненароком спугнуть удачу, что первый раз щедро улыбнулась во все свои белоснежные зубы.

Пять дней десантники его сводного батальона мучились в тайге, ведомые опытными проводниками. Шли в глубокий обход партизанских позиций на Шилке, что плотно закрывали белой флотилии из Сретенска дорогу на Амур. Да оно и понятно — прорыв кораблей к Благовещенску мог обернуться для красных катастрофой — забайкальские партизаны рассекались этим ударом на две группировки.

Южная, более многочисленная, уже отжималась наступающими бригадами к Аргуни и в скором времени могла быть выдавлена в Китай. Северная попадала между молотом (белой флотилией с десантом) и наковальней, роль которой играли бронепоезда с егерями, шедшие прорывом по железнодорожной магистрали на Амур.

Война вступала в решительную фазу, счет шел на считаные недели. Все прекрасно понимали, что если не удастся до первого снега раздавить или хотя бы раздробить обе крупные партизанские группировки, то от головной боли, которую доставляли повстанцы, на будущий год вряд ли можно будет избавиться. А это несло с собой и большие расходы, и напрасные потери, которые тягостны и абсолютно не нужны.

Потому в уездный город Сретенск, от которого река Шилка могла именоваться судоходной, была срочно доставлена по железной дороге добрая дюжина бронекатеров, в том числе вооруженных горными пушками, а также собраны несколько самоходных понтонов и барж.