мне в трубку: «Что делать? Что делать? Может, вызвать „Скорую помощь“?»

Я не знала, что делать. Разбудила маму и рассказала все ей. Мама вздохнула. Никакой «Скорой помощи»! Ее заберут в психушку и припаяют диагноз! Заколют страшным галлоперидолом, и Веркина мать превратится в овощ. Надо подождать — снова вздохнула мама. Может, отпустит? Может, так и начало отпускать?

А тетя Таня все полоскала белье…

Вот тогда Верка решилась. Отомстить ТОЙ и вернуть блудного и нерадивого, неверного своего отца.

План ее был таков: гадину ТУ отравить. Просто сжить со света, и все! Извести!

— Я буду мстить! — торжественно объявила она.

И я ей поверила.

— А как извести? — не поняла я.

Слово это было какое-то… старческое и деревенское. Очень страшное слово!

Я испугалась. А Верка, похоже, что нет. Глаза ее горели неистовым огнем мщения, тоски и боли. И еще невыносимой обидой и тревогой за мать.

— Изведу, изведу, — шептала она исступленно.

— Да как? — снова спросила я. — Как изведешь?

Мне было страшно.

— Да отравлю, — небрежно бросила Верка.

— А может быть… — она на секунду задумалась, — покалечу.

Голос, которым произнесла она эти дикие и страшные слова, был абсолютно спокойным и даже ленивым.

— Ты со мной или как? — вдруг жестко спросила она и уставилась на меня не мигая.

Мне стало еще страшнее и еще тоскливее. Бросить Верку в беде? Нет, невозможно! А участвовать в этом вот деле возможно?

Я что-то забормотала по поводу наказания и тюрьмы, а Верка спокойно отрезала:

— Нас никто не посадит! Потому, что мы — не-со-вер-шен-но-летние!

Это было как-то не очень убедительно… Тут меня осенило:

— А колонии для малолетних преступников?

Верка посмотрела на меня холодно и жестко, словно оценивая — что, испугалась?

Я пожала плечами.

— Значит, оставить все так? — грозно спросила она. — Пусть он будет счастлив, а мама моя погибает? Погибает, стирая белье? У нее уже все пальцы в кровь стерты! А где справедливость? Нет, ты мне ответь?

Ответить тогда мне было нечего. Про божью кару нам не рассказывали — время было атеистическое.

Про высшую справедливость, в общем, тоже. Родители мои были людьми неверующими.

Да и сейчас, когда жизнь перевалила за середину, в божью кару и высшую справедливость я верю не очень…

В общем, дилемма. Бросать друга в беде? Нас учили другому. Садиться в колонию тоже как-то не очень хотелось…

Но я была пионеркой и почти комсомолкой! Было нам с Веркой по тринадцать лет. Самый дурацкий, самый глупый, самый жестокий, безмозглый и бестолковый возраст! Не хотелось бы и вспоминать, если честно…

Но вот придется…

Я, тяжело вздыхая, кивнула. Верка оживилась и начала излагать. Планов, собственно, было несколько. Первый — подкараулить злодейку и облить ее серной кислотой. Короче, изуродовать эту дрянь навсегда! Второй — отравить.

— Понимаешь, — зашептала Верка, — лучше все-таки отравить! Если только изуродуем — папаша мой жалостливый! Не бросит ее, понимаешь? И не уйдет!

— Отравить! Боже мой, чем? Как отравить? Насовсем?

Верка презрительно хмыкнула.

— «Насовсем»! Насовсем и навсегда! — грубо отрезала она. Ну, не наполовину же!

— А… как? — осторожно спросила я. — В смысле — чем?

— Ну, тут надо подумать, — задумалась Верка. — Что-то из ядов.

Причем она снова оживилась, и глаза ее полыхнули адским огнем:

— Чтобы не сразу! Чтоб мучилась, стерва!

— Вер! — жалобно заныла я. — Где мы найдем такой яд? Ты что, сдурела? И как мы его… ну, подсыплем?

— Ну, — Верка хохотнула дьявольским смехом, — подсыпать — дело нехитрое! Придем к ней в гости, и тю-тю, моя птичка! Желаю тебя, — Верка прищурила глаза, — предать смерти тяжелой и долгой!

«Боже, вот ужас! — подумала я. — И Верка, и тетя Таня… Все — сумасшедшие!»

А Верка тем временем приступила к активным действиям и все же, для начала, решила изуродовать «эту гадину» — облить серной кислотой. Хотя сомневалась — отец ее был человеком жалостливым, как мы уже говорили.

Серную кислоту Верка планировала выкрасть из кабинета химии. Лаборанткой там работала немолодая хроменькая девушка Надя с неустроенной судьбой.

Верка решила с ней подружиться. Это было несложно: Надя, перемыв все пробирки и колбы, скучала. Сидела в своей лаборантской, подперев бледное и некрасивое лицо, и смотрела в окно.

После уроков, набрав в столовке пирожков с повидлом и прихватив из дома модный журнал «Силуэт», Верка и я постучались в лаборантскую к Наде.

Надя обрадовалась, поставила чайник и принялась за журнал. Верка наводила мосты.

К Наде мы шлялись почти каждый день. И она была счастлива. Верка подарила ей карандаш для бровей. Дальше — остатки тети-Таниных французских духов. Потом еще пару дефицитных колготок, просто оторвав от себя.

Надя оживилась, вдохновилась и стала рассказыватьа небылицы про несуществующих женихов. Все они были прекрасными принцами. У всех имелись машины, квартиры и дачи. Почти все были дипломатами или, на крайний случай, артистами или врачами. Все мечтали отвезти Надю в ЗАГС, а она, естественно, выбирала!

И еще советовалась с нами, с двумя дурочками и малолетками.

— Знаешь, Надь! — Верка состроила ну очень серьезную физиономию, — бери того, кто богаче!

— Да все ничего… — грустно ответила Надя.

И все мы дружно вздохнули.

Наде понравилось с нами дружить. На перемене она высовывалась из класса и подмигивала нам: придете после уроков?

И мы приходили. Ключи от шкафчика с реактивами Надя держала в кармане синего рабочего халата. Ключи зазывно позвякивали, и Верка вздрагивала и бросала на меня отчаянный взгляд.

Но наша дружба с Надей уже здорово нам надоела, а дело не двигалось.

Тогда мы пошли на крайний шаг.

— Надюха! — Верка влетела в лаборантскую, — Там тебе ждут! На улице, слышишь?

Надя вздрогнула и побледнела. Спросила одними губами:

— Кто… ждет?

— Да парень какой-то! — бросила Верка. — Роскошный, в джинсах и на голубых «Жигулях»!

— А ты… уверена, что он ждет… меня? — засомневалась растерянная Надя.

— Да тебя, тебя! — крикнула Верка. — Так и сказал: «Позовите мне Надю из лаборантской!»

Пару минут Надя прикидывала: а, может, есть в школе другая лаборантская и другая Надя?

Нет, лаборантской было две: в кабинете химии и физики. Вот только у нашего физика лаборанта не имелось — все свои приборы из подсобки он таскал сам.

— Ну! — Верка топнула ногой. — Ты идешь или нет?

Надя обреченно кивнула и медленно пошла к двери.

— Халат! — крикнула Верка. — Халат-то сними!

Надя вздрогнула, снова кивнула, осторожно сняла халат и, как сомнамбула, вышла из класса.

— Пять минут! — прошептала Верка. — У нас с тобой пять минут!

Мы справились. Открыли шкаф с реактивами, пересмотрели все колбы, склянки и баночки, но…

Серной кислоты там