– Так даже лучше,- подтвердила Леля.- Никаких старых вредных привычек.

Ливия вновь промолчала, погруженная в какие-то свои мысли. И это начинает меня беспокоить. Нужно поговорить как-нибудь. Прояснить ситуацию. Может, по дому затосковала?

– Подождем,- предложил я. – Может, они поменяются местами.

– Подождем,- согласились присутствующие.

Подождали, прислушиваясь к прекрасно различимому

шуму погони, сперва удаляющемуся, затем многократно размноженному гулким эхом и вновь стремительно нарастающему. Городок затих – выжидает, даже собаки не лают, лишь где-то голосит новорожденный карапуз, пробующий свой голос по всей широте диапазона. Дон Кихот сдавленно выдохнул и прошептал:

– Что это было?

– Это слишком емкий вопрос, чтобы дать на него однозначный ответ… – начал я.

– Это печь – ее топят,- подключилась Леля.- И ступа – в ней толкут. А метла – ею метут.

– Подметают,- поправил я.

– Понятно,- удовлетворенно вздохнул рыцарь.

– Что понятно?

– Понятно, что они делают.

– И что же? – спросил я, поскольку сам мало что из происходящего понял.

– Печь погнали к реке – топить, поскольку в колодец она не поместится, а бабушка метет, вернее, подметает небо, чтобы собрать дым и растолочь в ступе.

– Э… э… – только и вымолвил я.

– Ты немного ошибся,- поправила идальго Ливия.- Но виной тому нечестивая магия, лежащая в основе всего происходящего.

– Обычная магия,- пожала плечами Ламиира.

– Это колдовство? -ужаснулся рыцарь печального образа.

– Скорее волшебство,- притушил я его стремление тотчас бежать на битву со вселенским злом.- Как в сказке.

– Какой?

– Да не все ли едино, главное, что это как бы понарошку.

В этот миг два «понарошка» пронеслись мимо. На этот раз первой показалась ступа с радостно улюлюкающей Ягой. На повороте ее слегка занесло, но она парой-тройкой резких взмахов метлы выправила положение и полетела дальше. Следом пронеслась печь, выворотив из мостовой камень. Судя по грохоту, остановили его доспехи Дон Кихота.

– Может, мне и удастся поговорить сегодня с Ягой.

– Скорее выслушает, чем съест,- заметила Леля.

– Скорее съест, после того как выслушает,- предположила Ламиира.

– Один ты с ней разговаривать не будешь,- категорическим тоном заявила Ливия.- Я постою рядышком. Надеюсь, мое смирение благотворно повлияет на ее буйный нрав.

– И я. И я,- затараторили рыженькая с блондинкой.- Мы тоже постоим тихонько, главное, что-нибудь тяжеленькое захватить…

– Я зайду с тыла,- уточнил диспозицию Добрыня.

Поскольку рыцарь печального образа промолчал, я предположил, что камень, вылетевший из-под печи, попал по металлической шляпе, по большей части находящейся на голове благородного идальго.

– Если мы переговоры начнем с тактического окружения, то Яга волей-неволей станет в защитную позицию.

– И что в этом плохого?

– Судя по ее репутации – не то чтобы я специальноинтересовался, но кое-какие воспоминания по этой части сохранились,- так вот, кажется мне, что не успеет

Леля чихнуть, как Яга нанесет контрудар. А оно нам надо?

– Не буду я чиха… апчхи!

– Будь здорова.

Нарастающий рев ознаменовал приближение погони. Ступа и печь двигались нос к носу. Поставь я на результат гонки все свои деньги, успел бы поседеть, дожидаясь результатов фотофиниша, но… На повороте ступу вновь занесло, и, пока Яга боролась с управлением, печь стремительно вырвалась вперед и первой достигла невидимой финишной черты. Вершину печницкого искусства тотчас окутало облако густого жирного смога, наводящего на подозрение касательно применения запрещенных приемов: предварительной пропитки дров особыми горючими веществами или кислородного поддува.

Ступа проредила крону низкорослой яблони – ее плодам в этом году дозреть не судьба – и замерла посреди мостовой.

Повеявшим ветерком немного разогнало дым, и стал виден ездок на печи. Тучный мужичонка в генеральской пагГахе с красным околышем, сжимающий в руках линзообразный аквариум, из мутного содержимого которого выглядывает щучий хвост (я не зело глазастый – мне в детстве сказки мама читала, наверное…).

Искря, что тебе короткозамкнутый Терминатор, Яга извлекла из ступы небольшой, но, судя по вздувшимся на руках жилам, увесистый ларец и передала его победителю гонки.

– Переходящее красное знамя,- вырвалось у меня. Впрочем, достаточно тихо для того, чтобы голос мой потонул в треске и гудении печи. Следующая мысль и вовсе не была озвучена: «И где я этого нахватался?»

– Так значит, седьмого дня… – начал водитель однотопочной печи с увеличенной камерой сгорания.

– На том же месте, в тот же час,- закончила Яга.

– Пусть победит сильнейший!

Что-то мне это напоминает?

– Домой. Пошла! – сунув ларец за пазуху, приказал мужичонка. И печь резво бросилась прочь, изрыгая клубы сажи и высекая из мостовой искры.

Яга досадливо плюнула на дорогу, от чего веками сопротивлявшийся непогоде и подкованным лошадиным копытам булыжник покрылся сеткой трещин и рассыпался в песок.

– Ждем следующего раза,- шепнула Ламиира.

– Сидите тихо,- приказал я и выбрался наружу.- Долгих лет, бабушка.

Яга дернулась и побледнела.

– Я не хотел вас испугать. Извините, что появился так неожиданно, но у меня к вам просьба.

Яга судорожно хлопнула губами, но не издала ни звука.

– Может, вам помочь? – обеспокоенно предложил я, делая осторожный шаг на сближение.

Обладательница выдающегося носа дернулась:

– Нет! Не нужно!!!

– Нет так нет,- примирительно сказал я.- Да не переживайте – это не ограбление и уж тем более не…

Из-за спины донесся шорох, возвестивший о том, что мои «послушные» девчата и не думали меня слушаться.

Обведя нашу компанию шальным взглядом, Яга прошамкала, дергая торчащим изо рта клыком:

– Щего вам надобно?

Как-то ее испуг не вяжется с образом злобной ведьмы, любительницы печеных Ивашек и вареных царевичей-королевичей. Скорее уж она напоминает обычную старушенцию, непонятно как оказавшуюся ночью в городской клоаке среди отбросов общества с потенциально извращенной сексуальной ориентацией.

– Дело в том,- как можно вежливее произнес я,- что я потерял память.

– А…

– Точно. Амнезия. Ничего из прошлой жизни не помню. Даже сколько мне лет. Предполагаю, что под тридцать, но точнее…