К этому вскоре прибавился новый, благоприятный для ГПУ момент. Когда Бирк осенью 1925 года в течение нескольких месяцев находился на посту (третий раз) министра иностранных дел Эстонии, он вычеркнул из сметы на 1926 год кредиты на содержание посольства Эстонии в США, несмотря на упорный протест тогдашнего посланника профессора Пийпа. Со сменой правительства перед Рождеством 1925 года Пийп стал преемником Бирка на посту министра иностранных дел. ГПУ правильно учло и это обстоятельство, личные недоразумения двух министров. Оно через «Трест» Оперпута, Романа Бирка и других стало предоставлять эстонскому военному атташе подполковнику Курску, а через него Генеральному штабу Эстонии информацию о том, будто посланник Бирк изменник Эстонии. Бирк, уйдя с поста министра иностранных дел, вернулся посланником в Москву. Ему сразу стало ясно весьма своеобразное и оскорбительное к нему отношение министра иностранных дел. Прошло еще немного времени, и Бирку наконец было предложено уйти. Тогда в Эстонии кипела избирательная борьба партий, посланник Бирк был сильно расстроен отношением министерства и решил отдохнуть месяца два на юге Франции, отправившись туда южным морским путем по Черному и Средиземному морям. Он чувствовал, что лучше переждать, пока страсти улягутся, и тогда вернуться.

По пути он остановился на Украине у своего школьного товарища, возможно, тоже агента ГПУ, и там узнал, что против него развернулась мерзкая травля. Он решил переменить маршрут, ехать в Эстонию и для пущей предосторожности выбрал путь через Финляндию. Хотя его виза была в порядке, власти СССР на финляндской границе признали ее недействительной и не выпустили его, чему были свидетелями коммерческий атташе финляндского посольства в Москве барон Карпелан и другие лица.

Отделение Наркоминдела в Петрограде объяснило все недоразумением, но, когда Бирк вторично, на этот раз в сопровождении эстонского консула в Петрограде, поехал на границу, повторилась прежняя история. Но на этот раз Бирку не пришлось даже доехать до границы. На Финляндском вокзале Петрограда его, воспользовавшись минутной отлучкой сопровождающего, захватили агенты ГПУ, усадили в автомобиль и укатили за город. Потом, правда, вернули его в город и поместили на сутки в одной потайной чекистской квартире, куда на другой день явился сотрудник Наркоминдела, заведующий отделом Балтийских стран, впоследствии посланник СССР в Финляндии Логановский, который по обнаружении его чекистской работы не смог уехать в Финляндию и отправился на Ближний Восток. Он заявил задержанному Бирку:

– Хотя вы изрядно кричали на Финляндском вокзале, но понапрасну, никто не знает, что мы вас арестовали. Запомните: если за границей об этом узнают, то только из вашего сообщения, в таком случае с вами немедленно покончат. Вы должны понимать, вам неоткуда ждать защиты, ваши же соотечественники предали вас.

Это заявление соответствовало действительности, поскольку заведующий делами посольств при министерстве иностранных дел Эстонии перед этим заявил эстонской прессе, что после передачи посольства совершенно безразлично, где находится бывший посланник Бирк. Последнему приходилось, таким образом, считаться с этим неожиданным положением вещей и искать выход собственными силами и средствами.

В эстонской прессе его изобразили изменником, который добровольно остался в СССР, стране, которой он будто бы продал интересы Эстонии, а ГПУ, зная это, арестовало его и держало в своей власти. По словам Бирка, его держали под надзором сначала в доме под Петергофом, потом в имении Крекшино под Москвой, затем в окрестностях Батума, скотобойне городе Воронежа и, наконец, в какой-то комнате в Замоскворечье.

Строгий надзор иногда ослаблялся, по-видимому для проверки, не убежит ли узник. Мысль о побеге никогда не оставляла посланника, но он отлично понимал: в случае неудачи ему придет немедленный и неминуемый конец. Поэтому он высматривал, не представится ли более удачный случай, внешне держался так, чтобы не возбуждать подозрений. Случай представился в Москве в феврале 1927 года. Его выводили гулять темными вечерами сначала по льду водоотводного канала и Москвы-реки, а позднее по безлюдным побережьям Замоскворечья, всегда в сопровождении одного из трех вооруженных чекистов. В масленичную пятницу посланнику удалось, воспользовавшись соответствующим настроением сопровождавшего, добраться до другого конца Нескучного сада. Притворившись, будто у него неотложная нужда, он отошел от тропинки и провожатого, который закуривал папиросу у проходившего мимо гражданина. Улучив момент и сделав вид, что присел на корточки, узник бросился за отлог холмика, достиг Москвы-реки, перебежал ее и добрался до норвежского посольства, наиболее близкого к этому району. Его признал не только гостеприимный хозяин, но и несколько бывших коллег-посланников в Москве. Старшина дипломатического корпуса граф Брокдорф-Ранцау съездил в эстонское посольство, а Эстония отказывалась впустить Бирка к себе, и убедил принять бывшего посланника. В случае отказа дипломатический корпус гарантировал Бирку свободный выезд из СССР, а в случае надобности готов был снабдить денежными средствами.

Наконец, согласие на въезд в Эстонию было дано, Бирк отправился туда в сопровождении атташе эстонского посольства. На границе его арестовали в поезде, против него возбудили дело об измене и до суда все время держали в тюрьме.

Интересно отметить, когда в Эстонии появился, пусть и под арестом, посланник Бирк, оттуда тотчас бежал сотрудник майора Мазера Роман Бирк. Он занимался потом чем-то в Берлине, исчез оттуда в тот день, когда там по шпионажу арестовали двух дам с польскими фамилиями, впоследствии осужденных и расстрелянных. Роман Бирк перебрался в Копенгаген. Недавно рассказывали, он был в Париже, где явно жил на широкую ногу, не испытывая стеснения в денежных средствах.

В ноябре 1927 году после восьмимесячного заключения посланник Бирк предстал перед судом. Двери суда в течение девятидневного разбирательства почти все время оставались закрыты. В то время «Трест» был уже разоблачен как организация ГПУ. Раскрыл его Оперпут в мае того же года в Финляндии. «Трест» обещал представить неопровержимые доказательства вины Бирка с условием, что он будет осужден военно-полевым трибуналом. Ему вынесут смертный приговор и немедленно приведут в исполнение.

Приговор первой инстанции был оправдательным, подобно приговору второй инстанции.

Какого-либо возмещения за этот страшный моральный и очень крупный имущественный вред посланнику пока еще не дано. Но даже среди тех, кто был в свое время в Эстонии его противниками, окрепло убеждение, что с ним обошлись несправедливо, слишком легко доверившись ГПУ, которое ловко воспользовалось разномыслием и мелкой борьбой интересов. Арест же наглядно доказал, что факта измены, раздутого ГПУ, нет и не было в помине. Таким образом, был нанесен большой моральный вред и юному государству Эстония.

Покинутый всеми и оклеветанный перед миром, Бирк никакой опасности для СССР уже не представлял, его держали живым на всякий случай, чтобы в будущем использовать так или иначе. Ему чудом удалось спастись.

Дипломатический корпус отнесся совершенно иначе, чем многие граждане в самой Эстонии. Только в этом Бирк и мог черпать моральную силу, чтобы жить и работать в своей стране.