В отсутствие реального короля именно Мазарини оказался в такой момент у руля международной политики Франции. Это была колоссальная ответственность. И ему многое удалось благодаря его дипломатическому дару. Он постоянно вел переговоры, искал новых союзников, и в итоге условия Вестфальского мира 1648 г. оказались выгодными для Франции. Она получила спорные земли в Эльзасе и юридическое подтверждение прав на города Мец, Туль и Верден.

Петер Пауль Рубенс. Портрет Анны Австрийской. Ок. 1622. Национальный музей Прадо, Мадрид

Но несмотря на такой триумф, во Франции возникла Фронда – движение протеста разных социальных слоев, причем в качестве лидеров выступали аристократы. Это была реакция как на тяготы войны, так и на крепнущий абсолютизм. Едва выйдя из Тридцатилетней войны, Франция оказалась ввергнута в 1648–1653 гг. в войну гражданскую.

Как только исчезла железная рука Ришелье, французский парламент потребовал реформ. Не получив на них согласия, дворянская оппозиция во главе с влиятельным принцем Конде двинула войска на Париж. А 26 августа 1648 г. там вспыхнуло восстание горожан, вошедшее в историю под названием День баррикад. Дело было настолько плохо, что вскоре двор покинул Париж: уехали сначала в Сен-Жермен, затем дальше – на юг Франции.

Робер Нантёйль. Кардинал Джулио Мазарини, сидящий в галерее своего дворца. 1659. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

В этот период именно Джулио Мазарини стал фокусом протестных настроений: все понимали, что правит он, а не малолетний Людовик. Для Франции это было третье итальянское правление. Сначала в течение многих лет своими сыновьями-монархами управляла флорентийка Екатерина Медичи. Это закончилось с приходом к власти Бурбонов в 1589 г. Но и вторая (после Маргариты де Валуа) супруга Генриха IV была из семейства Медичи. После того как ее муж был убит в 1610 г., она стала регентом при малолетнем Людовике XIII, а когда он повзрослел, долго не отдавала ему власть. Ни Екатерину, ни Марию Медичи во Франции не любили. Так что Фронда не только требовала реформ и снижения налогов, но и культивировала антиитальянские настроения.

В 1651 г. Мазарини пришлось под давлением общественного недовольства покинуть Францию и укрыться в Кельне. Но судя по его письмам к Анне Австрийской, он и оттуда твердо управлял Францией.

По Франции ходили многочисленные мазаринады – злые, порой неприличные эпиграммы на первого министра. В одной из них говорилось: «Злой гений нашей Франции, завладевший ее судьбой, с утра до вечера жадной рукой вы отбираете у нее хлеб». В другой: «Знаете ли вы, какая разница существует между Его Преосвященством и покойным господином кардиналом? (Речь идет о Ришелье.) Один вел в поводу свое животное, а другой сидит на нем верхом». Этим животным, на которое уселся Мазарини, был французский народ.

Но даже в этой атмосфере у Мазарини хватило выдержки и ловкости, чтобы после нескольких месяцев изгнания возвратиться во Францию и пышно отметить совершеннолетие короля Людовика XIV. В декабре того же 1651 г. он вновь был изгнан, а затем по призыву Анны Австрийской пришел с армией наемников. И только в октябре 1652 года уже совершеннолетний, но не управляющий страной Людовик XIV окончательно вернул Мазарини из изгнания.

Большой талант политика и дипломата позволил Мазарини победить Фронду. Особенно действенным был его любимый метод – стравить оппозиционеров друг с другом. Перессорившись между собой, они начали переходить на сторону власти. А Мазарини щедро раздавал обещания, которые, кстати, старался выполнять. И если Ришелье в свое время предпочитал врагов казнить, то Мазарини чаще заточал в Бастилию. Он никогда не был кровожаден. Его отличала необыкновенная ловкость, не зря Ришелье говорил о нем: «Джулио, если бы нужно было обмануть дьявола, я прибегнул бы к вашим талантам».

Робер Нантёйль. Портрет Людовика II Бурбона, принца Конде (1621–1686). Национальная библиотека Франции, Париж

К 1653 г. страна в целом умиротворилась. Все главные оппозиционеры, кроме принца Конде, перешли на сторону Мазарини, сохранив значительную часть своих привилегий и имущества. Тогда начался расцвет Франции, продолжившийся в блистательный век Людовика XIV.

Мазарини провел немало полезных реформ. Он урезал штат двора и содержание высшей аристократии. Было принято решение более равномерно распределять налоги. Были введены многочисленные льготы для купечества. Общество сочло этот порядок справедливым, и по стране перестали ходить оскорбительные мазаринады.

Мазарини вел откровенную и очень актуальную для своей эпохи политику протекционизма – ограничивал ввоз иностранных товаров. В результате многое из того, что импортировалось из Англии и Нидерландов, стали производить во Франции. Разбогатевшие французские финансисты становились опорой трона.

Луи Лерамбер. Бюст Мазарини. XVII век. Библиотека Мазарини, Париж

Наконец, Мазарини был недурным наставником для Людовика XIV, который, будучи отодвинут от власти, не испытывал к первому министру никакой враждебности. Заметив, что юноша любит искусство, особенно театр, Мазарини предоставил ему все возможности предаваться этим занятиям. Людовик пожелал учиться игре на гитаре, которая считалась простонародным инструментом, – и для него была доставлена из Испании лучшая гитара и приглашен для занятий лучший гитарист. Ко двору была приглашена итальянская опера, устраивались придворные спектакли. И Людовик выступал в придворном балете, прославившись красотой своих ног.

Мазарини собрал огромную коллекцию книг – более 30 тысяч томов. Она существует и сейчас. Он основал Колледж четырех наций – учебное заведение для избранных, где обучались 60 дворянских сыновей, причем из тех областей, которые были недавно присоединены к Франции. Это давало шанс воспитать новую элиту, не настроенную против французской власти.

Жан Варен. Медаль с портретом Джулио Мазарини. Серебро. 1660. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Не забывал Мазарини и себя лично. В его коллекции картин были полотна Джорджоне, Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициана. Он сумел приобрести картины из коллекции казненного английского короля Карла I Стюарта; среди них были работы Эль Греко, Ван Дейка и, возможно, Брейгеля.

Земли Мазарини приобретал у разорившихся дворян целыми герцогствами или графствами. Владениями распоряжался разумно, собирая с них максимальные подати. После него остались запасы драгоценных металлов, прежде всего серебра, измеряемые тоннами. Говорили, что с годами первый министр стал почти болезненно, по-гобсековски жаден.