litbaza книги онлайнДетективыКоллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы - Елена Арсеньева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 142
Перейти на страницу:

Цыси теперь была натянута от зависти как струна, но зависть не шла ни в какое сравнение с той бурей гнева и ужаса, которая разразилась, когда Цыси узнала, что Ли Ляньин, ее любимый евнух, влюбился в одну такую наложницу и намерен просить у императора разрешения выкупить ее.

Самое обидное, что та девчонка тоже была маньчжуркой! Совершенно как Цыси когда-то…

Теперь, встречаясь на ложе с Ли Ляньином, императрица истинно чувствовала, что не он наслаждает ее, а «дилдо» или привязанный к его телу юнец. Всякая духовная связь между ними исчезла! Любовь в сердце Ли Ляньина умерла.

А скоро умерла и в сердце Цыси. Вернее, как всегда бывает в таких случаях, зависть и ревность превратили любовь в ненависть.

Пусть теперь Ли Ляньин был не нужен Цыси, она не могла отпустить его просто так. Отдать другой? Ну нет! Ли Ляньин был обречен умереть. Но императрица не хотела, чтобы заподозрили ее. То есть и так, конечно, заподозрят, пойдут слухи и сплетни… И все же имя Цыси Тайхоу должно было остаться белее белого снега.

Конечно, она могла бы сделать ему какой-нибудь подарок… Но после смерти бедняжки Цициан к внезапным подаркам императрицы стали относиться с опаской.

Тогда можно пустить в ход что-нибудь из арсенала хитростей, которых набралась Цыси за годы жизни.

…В тот день среди перемены блюд были цзяоцзы – пельмени. Цыси обожала цзяоцзы из мяса курицы. Их варили в самоваре, который назывался «императрица-мать», поэтому и пельмени назывались так же – «императрица-мать». Среди множества сортов цзяоцзы это – самые маленькие, по виду напоминающие жемчужину. Правда, Тунчжи нравились совсем другие пельмени, покрупней и пожирней. Его руки и лицо вечно были забрызганы их жирным соком, так что принц то и дело подзывал стоящего рядом евнуха, который подавал ему столовые полотенца.

Надо сказать, что за обедом в Китае салфетками не пользовались. Вместо них обедающим подавали маленькие квадратные полотенца, обработанные паром. Ими вытирали лицо и губы после каждого блюда. Китайцы считали, что это более гигиенично, чем использование сухих столовых салфеток, принятых у европейцев.

За тем обедом Тунчжи прислуживал Ли Ляньин. Так приказала Цыси.

А на другой день оба занемогли – и евнух и принц. У них открылась какая-то странная сыпь, начался жар…

Придворный врач с ужасом узнал оспу. Да такую стремительную! В Пекине было отмечено несколько случаев страшной болезни. Но не во дворце, а в самых дальних, самых бедных кварталах. Как же оспа попала во дворец, почему запятнала будущего императора?

Конечно, судачили люди, он ее подцепил в каком-нибудь притоне!

Ну что же, за Тунчжи водилось множество слабостей, в том числе и эта – принц был блудлив. Причем любил самый грязный разврат. И чем грязнее, тем лучше. Его жена, на счастье, была беременна и не допускала его до себя, не то заразилась бы и она. Наверняка именно Тунчжи принес заразу во дворец.

Правда, странно, что в то же время заразился и Ли Ляньин. А также очень странно, что после обеда, на котором императрица почему-то заставила именно этого евнуха прислуживать сыну…

А вот говорят, что если горячим пропаренным полотенцем провести по лицу больного, покрытому заразной сыпью, а потом приложить к лицу намеченной жертвы, то заболеет и тот, чье лицо было вытерто, и тот, кто брал салфетку в руки…

Если кто умел складывать два и два, чтобы получить четыре, он и получил нужную сумму. Однако об этом предпочитали помалкивать. Вообще делали вид, что не умеют считать даже до двух, не то чтобы еще складывать числа.

Цыси горько рыдала, оплакивая сына. Конечно, ей было его жаль… Конечно, она могла убить одного Ли Ляньина. Но, поразмыслив, решила, как говорится, прикончить одним выстрелом двух куропаток.

Тунчжи… Он вырос. Ему уже не нужна опека матери. Он сам жаждал править страной, причем все больше склонялся к тому, чтобы отдать Китай во власть «белых дьяволов» и перенять всю ту европейскую заразу, которой был пропитан весь мир. Между прочим, и оспу в портовые кварталы привезли из Индии британские моряки! Так что рано или поздно Тунчжи, завсегдатай портовых кабаков, все равно заразился бы. Да еще и полдворца перезаразил бы, пока распознали бы болезнь.

Наверное, кому-то это могло показаться смешным – что императорский сын послужил орудием убийства евнуха. Однако Цыси придерживалась другой точки зрения: во имя желанной цели хороши любые средства, даже если они по степени превосходят самую цель.

Что же касается Ли Ляньина… Цыси, конечно, тосковала по нему втихомолку, но не так горько и долго, как предполагала. На свете много других мужчин, которые сочтут за счастье хранить верность императрице!

А самое важное… Важно, что она поняла: никто из ее любовников, временных или постоянных, не заменит главной любви ее жизни. Имя той любви было – Власть. И Власть не изменит Цыси – надо только не выпускать ее из рук. Власть будет вечно ей верна. Надо только вовремя убирать с дороги соперников. Конечно, мужские объятия доставляют великое наслаждение. Но ни с кем не испытывала Цыси такой услады, как от одного лишь осознания себя всемогущей правительницей страны. Муж, сын, евнух Ли Ляньин… Да стоит ли вспоминать о них? Теперь самая большая любовь ее жизни – Власть – снова принадлежала ей! А лучший придворный для поддержания этой власти – утонченное коварство.

Никакого проявления жестокости! Быть со всеми мягкой, как масло. Ни одного грубого слова! Но внутри… Пусть орхидея благоухает, однако она полна смертоносным ядом, который убьет каждого, кто посмеет ее сорвать!

Цыси вновь объявила себя правительницей Китая.

Правда, вдова Тунчжи была беременна. И если невестка родит наследника, тот со временем получит право занять трон… Это не устраивало Цыси. Вот только еще одна смерть в императорской семье была бы вызовом знатным фамилиям. Легко было расправиться с девкой, на которой хотел жениться Ли Ляньин. Но убить невестку… А, собственно, зачем? Можно поступить проще.

И Цыси создала невестке совершенно невыносимую жизнь. С нежной, приветливой улыбкой лишила ее всего самого необходимого. Куда-то вдруг исчезла, например, вся обувь, в которой только и могла передвигаться настоящая китайская красавица с изуродованными крошечными ножками. Вдова Тунчжи и шагу не могла шагнуть на своих копытцах, а служанки ее все до одной вдруг начали болеть, никто не мог прийти помочь ей. Она пыталась пройти по двору, смешно ковыляя, но падала наземь – и все хохотали вокруг. А императрица только качала головой: мол, какая глупая, какая неуклюжая, какая уродливая у меня невестка… Ах, бедняжка!

«Бедняжка» понимала, что дальше будет только хуже. Ей уже не хотелось жить. Но законы Китая таковы, что жертва Цыси не могла покончить с собой – за преступление против религии и нравственности вырезали бы весь ее род. Тогда молодая женщина просто прекратила есть, что не относилось китайскими законами к самоубийству, и через несколько дней умерла от истощения, так и не родив наследника.

Довольная Цыси назвала очередным императором своего четырехлетнего племянника Цзай Тяна, которому дали императорское имя Гуансюй, что означает – «бриллиантовый наследник». Цыси вновь стала регентшей и восхищенно отдалась Власти, предвкушая несколько лет полного, не делимого ни с кем блаженства.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?