Из-за того случая Руди до сих пор иногда кричал во сне, частенько пугая женщин, деливших с ним постель. Он просыпался, а перед глазами у него стоит все та же девочка с чемоданом в руках. Он видел как наяву пляшущие в руках инсургентов винтовки. Чувствовал удары пуль о броню, отзывающуюся какой-то далекой и ненастоящей уже болью. Видел подполковника Краузе с его неизменным маузером. Стоящих за его спиной товарищей. Но яснее всего все равно была именно девочка с деревянным чемоданом. И тонкий, как струна, стальной шнур детонатора в ее руке.

Однако, конечно же, на публике Руди всемерно поддерживал свою репутацию ловеласа и записного сердцееда. Правда, в Питермарицбурге у него из-за этого сначала возникли проблемы. И довольно много. Потому что цветом общества тут были родственницы губернатора Наталя и лорда Челмсворда. Руди имел продолжительную беседу с ними обоими на тему нравственности.

Лучшим другом Руди в Питермарицбурге был майор Лоуренс. Тот оказался удивительно компанейским человеком. Любил поболтать. Но, главное, никогда не смотрел на Руди сверху вниз, потому что тот уроженец вассальвого Ганновера.

– Я – бастард благородного лорда, – говорил он. – У меня и имени-то нет – одни только инициалы. Но когда-нибудь я наберусь наглости – приду к папаше и спрошу у него, что они значат. Эти две чертовы буквы Т и Е!

В тот день они снова пили с Лоуренсом привозное вино. Оно было очень дорогим, и потому двум офицерам приходилось скидываться, тратя изрядную долю своего жалованья, чтобы купить хотя бы пару бутылок.

– Я скучаю по старому доброму рейнскому, – покачал головой Руди. – Какое все-таки вино у меня на родине. Никакое другое ему не чета.

– А я всем винам предпочитаю солодовый виски, – усмехнулся Лоуренс, – но если его пить тут – на этой чертовой жаре – то мозги закипят, наверное. А охлажденное вино в самый раз будет.

– Послушай, Лоуренс, – внезапно на Руди словно озарение сошло, – а где ты лед берешь для нашего вина? За эти несколько кубиков тут нужно заплатить куда больше, чем за бутылку.

Лоуренс только рассмеялся в ответ. Конечно, выделяемого ему финансирования хватило бы на ящик вина получше этого и на такое же количество льда. Но для того, чтобы поддерживать отношения с небогатым Руди, ему и самому приходилось изображать обыкновенного офицера из африканских колоний.

– Это все благодаря моим друзьям из Аравии и шерифу Али, – ответил он, на ходу придумывая небылицу. – Они привыкли жить в таких условиях и соорудили себе собственные ледники. Но только т-с-с-с – никому об этом не говори. – Он сделал заговорщицкую мину, чем немало насмешил Руди. – Если об этом прознают торговцы льдом, у арабов шерифа Али могут быть серьезные проблемы.

– Твои арабские друзья привыкли решать проблемы саблей, – рассмеялся Руди, на него уже начало действовать вино. – Саблей по горлу – и всего делов!

– Да уж, Руди, решались бы все проблемы так же легко, – притворно вздохнул Лоуренс, почувствовав, как всегда, нужный момент для начала деловой беседы.

– У тебя проблемы? – насторожился Руди. Он любил решать чужие проблемы. Конечно же, когда за это платили. А Лоуренс был его другом – уж он-то точно не поскупится. Не такой человек.

– Ты же видел уже этого нашего русского офицера, – буркнул Лоуренс. – Того, которого избили на улице, а он сделал вид, будто ничего не произошло. Вот он – моя главная головная боль.

– Чем он тебе насолить успел? – удивился Руди. – Вроде еще и недели не прошло, как он у нас объявился.

– Старые счеты, – дернул щекой Лоуренс, как будто на нее села надоедливая муха. – Но с этим человеком я должен покончить. Раз и навсегда. Я хотел было сам его на дуэль вызвать, чтобы решить все, как джентльмен, но слишком уж хорошо этот русский стреляет. Лучше меня. А фехтованию я посвящал прискорбно мало времени.

– И сколько ты готов заплатить за его смерть? – перешел на деловой тон Руди. Он не очень-то верил в сказочки Лоуренса, вроде той, что о льде, которой он попотчевал его только что. И держался его, понимая – этому человеку понадобятся его услуги.

– Достаточно, Руди, – таким же деловым тоном ответил Лоуренс. – Старые счеты стоят дорого. Но все должно быть чисто. И я нигде не должен фигурировать. Ты же понимаешь, Руди.

– Не надо учить меня делать мою работу, – хищно улыбнулся Рудольф Эберхардт, бывший оберлейтенант Гвардейского принца Ганноверского полка панцергренадер, а ныне лейтенант 24-го пехотного полка. Он чуял кровь и деньги. А ведь именно их он любил больше всего. Кровь и деньги. – Я делаю свое дело чисто. Всегда.

Глава 5

Срок ультиматума – и без того по мнению многих офицеров в Натале весьма затянутый – подходил к концу. Война с зулусами теперь становилась неизбежностью. Скоро мне с лейтенантом Чардом подойдет срок принимать заставу на ферме Роркс-Дрифт. Что меня там ждет, я пока представлял с трудом. Объяснений мрачноватого от природы Чарда для этого было явно мало.

– Да что тут вообще хорошего может быть, в этой Африке, – только и говорил он в ответ на все мои настойчивые расспросы о грядущем месте службы. Мы будем строить мост там, а проклятые дикари по нему же к нам и пожалуют. И вскроют всем животы. Вот будет потеха-то!

В общем, разговоры у меня с лейтенантом королевского инженерного корпуса явно не клеились. Хотя, как ни странно, отношения нам удалось наладить почти дружеские. Мрачный и неразговорчивый Чард оказался настоящим солдатом. Что называется, до мозга костей. Военным инженером, если уж быть точным.

– Я построил не один город, – любил говорить он. – Не Лондон, конечно, но уж размером с Глазго или Дублин – это уж будьте уверены, мистер Евсеичев. Но моего города не найти ни на одной карте. Все они были разрушены. Одни через несколько дней – а какие и недостроенными. Другие – через пару-другую месяцев. Их разбирали солдаты, чтобы выстроить укрепления где-нибудь в другом месте. И так снова, снова и снова. Но я всегда радовался, когда их разбирали и уносили. Это означало, что красные мундиры где-то выдержали атаку. Что выстроенные мной укрепления спасли много жизней.

–