Спенсер самый щедрый из ее любовников и в постели просто дьявольски хорош. А, кстати, вот и она. Явилась. Не боится, видимо, отца-авторитета, — насмешливо бросает блондинка, но я уже не слышу, что она говорит. В ушах нарастает гул, щеки пылают огнем, а пальцы сковывает льдом. Я смотрю на высокую утончённую красавицу, обольстительно улыбающуюся моему мужу, и нет никаких сомнений в том, что они знакомы. Ее взгляд, улыбка — слишком интимны, как и жест, которым она прикасается к его плечу. Наклонившись и практически положив высокую грудь на сгиб его локтя, девушка что-то шепчет ему на ухо, а он хмурится в ответ, отстраняя ее и быстро оглядываясь. Мари Гонсалез салютует ему бокалом с шампанским и подмигнув отходит в сторону, и когда наши с мужем взгляды встречаются, чувствую, как стены зала начинают медленно сжиматься, и вся тяжесть мира опускается на плечи, давит на грудь, выбивая дыхание. Он натянуто улыбается, но я вижу проскользнувшее по лицу виноватое выражение.

Нет… Нет! Мне хочется закричать в голос, но я стискиваю зубы. Сердце больно бьётся, перед глазами пляшут разноцветные искры. Мои спутницы исчезают, словно их никогда и не было. Я вымученно улыбаюсь Джерому в ответ, пытаясь сохранить достоинство. Никаких итальянских страстей. Я не стану закатывать сцены ревности и требовать объяснений. Не здесь. Мой измученный мозг отчаянно ищет оправдания, отрицая действительность. В конце концов, это могут быть просто сплетни… Но я сама видела, как эта Гонсалез на него смотрела.

В памяти всплывают его слова: «Я такой же, как они, Эби».

Да, слишком такой же.

А я наивная дура, вопреки всем пинкам судьбы продолжающая верить в сказки, где разбойник превращается в принца, встретив свою единственную. Его единственная оказалась шлюхой, а я так, подвернулась под руку.

Телефон в моей сумочке раздражающе пиликает. Пальцы дрожат, пока я извлекаю гаджет. Не удается сразу разблокировать экран. Борюсь с желанием швырнуть телефон в стену, и он сдается с третьей попытки. Сообщение от анонимного пользователя висит непрочитанным, вызывая внутри еще одну волну паники и удушья. Я словно предчувствую, что там нет ничего хорошего для меня, очередная ядовитая пуля, выпущенная прямо в сердце чьей-то уверенной немилосердной рукой. Я могу стереть и забыть, и никогда не узнать, что внутри. Но сколько можно жить в иллюзорном мире самообмана?

Прикосновением негнущегося пальца открываю письмо от анонима. Целый архив фотографий. Сердце замирает, покрываясь кромкой льда, кровь холодеет в венах. Я усиленно пытаюсь удержать бесстрастную маску на лице, но она трещит, давая сколы. Внешние громкие звуки растворяются, превращаясь в навязчивый фоновый шум.

Я листаю снимки один за другим и на каждом вижу Джерома, моего спасителя, защитника, моего мужа, любовника, единственного близкого человека, в которого я была готова верить, вопреки всему, даже назло его нежеланию верить в себя. Я смотрю и не узнаю в этом хладнокровном самоуверенном мужчине в идеальном костюме с жестким холодным взглядом моего Джерома. Я его таким не знаю, никогда не видела или не хотела замечать? Кадры мелькают перед глазами. Вот он в магазине. Стильное черное пальто, безукоризненная причёска, соблазнительная улыбка, адресованная девушке-консультанту. Он выбирает цветы. В модном бутике — продавщица заискивающе поглядывает на него из-под неестественно пушистых ресниц, запаковывая комплект брендового нижнего белья в подарочную упаковку. В ювелирном — изящный браслет в бархатной коробочке. В кондитерской — сладости.

Дрожь уходит, оставляя острую разливающуюся по телу боль. Он покупал все это другой, не мне. Если только у него нет потайной комнаты, где Джером складывает для меня подарки. Как глупо, как мерзко и стыдно. Возможно, все в этом зале знают, кроме меня. Прислали сообщение из жалости или чтобы ударить побольнее? А может, убрать конкурентку? Я листаю дальше. Больше не страшно, внутри пусто и холодно. Вот Джером в фойе отеля в том же пальто, в руках бумажный пакет и кейс. Безукоризненный, безжалостно-красивый. Следом тенью движется Дрейк. Светлый коридор, распахнутая дверь номера, и полуодетая испанская модель Мария Гонсалез буквально запрыгивает на него. И словно, чтобы намеренно помучить меня, неизвестный отправитель прислал серию снимков с разных ракурсов и расстояний. Я даже вижу, как она засовывает язык в его рот, хватая за задницу. Я вырву ей космы, если снова увижу. Наглая бесстыдная шлюха. Следующий снимок у лифта. Гонсалез с влажными волосами после душа и в полупрозрачном халатике. И он точно так же, как минуту назад, отстраняет ее от себя, явно собираясь уйти. И правда, к чему лишние церемонии, если то, ради чего была назначена встреча, уже состоялось? Последняя фотография. Выдыхаю, наивно, полагая, что самое страшное увидела, и напрасно. Телефон вибрирует, и я открываю новое сообщение.

Это еще хуже. Намного. Омерзительно, грязно, пошло. Снова номер отеля или комната. Мой муж и две женщины. Худосочная блондинка и брюнетка с округлыми формами. Обе знакомы мне. Раздетая до нижнего белья Ребекка верхом на лакированной крышке рояля. Ее огромная грудь едва помещается в бюстгальтере, ноги раздвинуты, а то, что она делает своими пальцами, мерзко даже комментировать. К горлу подкатывает волна тошноты, горечь охватывает небо, язык немеет. В голове мелькают воспоминания о сцене в гардеробной. Боже, так вот откуда… Долбаный извращенец.

На следующем снимке я понимаю, что не смогу смотреть дальше. Я достигла дна. Перед глазами плывет. Я задыхаюсь. Нет, это не обман зрения, не некачественные линзы. Это действительно он. Это он, Джером, прижимает молодую секретаршу Ребекки к роялю, хватая за голую задницу. Юбка девушки болтается где-то на талии, спина призывно выгнута, голова откинута на его плечо. Наверное, он целует ее, мне не видно четко, но я и не хочу, не могу.

С меня достаточно. Озноб сменяется жаром, в горле засохшая пустыня. Отчаянье и боль уступают место ярости, гневу такой силы, что я бы убила его не раздумывая, имей под рукой настоящее, а не бутафорское оружие.

Я все еще нахожусь под воздействием шока от увиденного, когда вижу в толпе своего мужа и смотрю на него, просто смотрю, не отрываясь. Он выглядит сдержанным, уверенным, немного отстранённым, костлявая рука Моро ложится на его плечо, увлекая к столу с рулеткой, и, обернувшись через плечо, Джером встречает мой взгляд. Теплая усталая улыбка трогает чувственные красивые губы, разбивая мое сердце своим лицемерием. Клокочущий внутри меня гнев придает сил и уверенности, я сама не