— Да какие сроки-то? — снова не выдержал Иван. — Задолбали вы уже со своими тайнами!

— Сроки прихода шестой расы и явления людям на Земле небесного града Иерусалим.

— Что? — Оператор переводил сумасшедшие глаза с Алены на Васильева. — Вы что, разыгрываете меня? Какая шестая раса? Какой Иерусалим?

— Божественная страна, страна полубогов, великих йогов. С приходом которой окончатся все страдания человеческие.

— Сань, — жалобно попросил оператор. — Ну, скажи ей! Ну, что она надо мной издевается?

— Она приобщает тебя к истине! — с явным удовольствием сообщил Васильев. — Новый Иерусалим, указанный в Апокалипсисе, и его явление миру — и есть тот самый срок, о котором говорил Рерих.

— Да Рерих же Библию не признавал! — тоскливо выговорил Иван.

— Видишь ли, друг мой. Библия — всего лишь один из источников, наиболее известный в России. И она всего лишь пересказывает более ранние рукописи: Древние Веды, Махабхарату, Авесту, Вендидат. Это, чтоб тебе понятно было, самые первые священные книги разных народов.

— И что, в них во всех говорится об одном и том же?

— В том, что касается основ мироздания, — да, - подтвердил Васильев. — Везде центром Божественного творения считается наш Север. И все сходятся на одном — самые главные сакральные тайны, в которых и прошлое, и будущее человечества, находятся здесь, на Севере. В Арктиде или Гиперборее, назови как хочешь. Именно явление этой Божественной Страны, как правильно сказала Алена, ждет своего срока.

Оператор совершенно явно ощутил, что сходит с ума. Еще чуть-чуть — и все, земной путь в разумном состоянии можно будет считать завершенным.

— Саня, — спросил он пытливо, — а почему тогда никто ничего не нашел? Сколько экспедиций на Северный полюс ходит. Сколько спутников летает. Где она, та Арктида? Подо льдом ее нет, надо льдом — тоже. И на дне океана отсутствует! Она что, из воздуха материализуется? Спустится вот сюда, на наши сопки, как тот самый Иерусалим? И мы все сразу заживем счастливо? Может, мне тогда в Москву не уезжать? Раз тут такая лафа планируется?

Конечно, говорил все это Иван исключительно для белокурой Алены. Но когда в момент завершения тирады поймал взгляд Васильева, то мгновенно осекся. Глаза эзотерика излучали такую неземную уверенность и серьезность, что…

Понятно, — решил оператор, — не зря говорят, что все эзотерики того…

— Эту землю до срока никто и не сможет найти, — проговорил Васильев. — Потому что она находится в четвертом измерении. В свое время она станет зримой. Великий Нострадамус пророчествовал, что, когда придет срок, избранные будут жить здесь, за Полярным кругом. Вне закона, избавленные от политики.

— Так она что, вместе с людьми материализуется? С этой самой шестой расой? — Оператор снова затосковал от совершеннейшего непонимания. — А люди тогда тут причем?

— Нет, друг мой, — покровительственно ответил эзотерик. — Шестая раса — это вполне земные люди, она уже давно пестуется на нашей планете, это и есть те самые избранные, которые станут жить в Гиперборее.

— Слушай, Сань, это же сколько надо затратить энергии, чтобы держать в четвертом измерении целый материк! — нашелся Иван. — Это у кого сил столько? У этих, по Блаватской, которые с Сириуса?

Васильев и на этот раз не принял шутливого тона.

— На Полюсе всегда находились и сейчас находятся базы Ориона, Большой Медведицы, Плеяд и, конечно, Сириуса. Именно они совместными усилиями и держат Гиперборею до срока в четвертом измерении.

— А чего ее там держать? — пожал плечами Иван. — Чем раньше опустят, тем скорее земной рай наступит. Какие-то злые они, эти ваши инопланетяне!

— Наоборот, — мягко возразил Васильев. — Новая Земля не может появиться ни раньше, ни позже. Только в срок. Ну, представь, если бы план владык с Сириуса был всем известен, что бы тут началось? Да вся нечисть, вся гадость кинулась бы сюда! Помойка, вот что здесь было бы! А так — скрыта, недоступна, а значит — защищена.

— Все, — сказал себе оператор. — Баста. Еще минута этого разговора, и я сам дематериализуюсь.

— Саня! — обратился он к эзотерику. — Давай мое просвещение на этом закончим, а? Что-то мои земные мозги плохо переваривают твою космическую информацию. Меня все равно в эту вашу шестую расу не пустят. Недостоин.

И Васильев, и Алена посмотрели на оператора с нескрываемым разочарованием: такое отношение к вечным истинам было для них привычным и, к сожалению, означало только потрясающее невежество и тупую ограниченность собеседника.

— Ладно, — сказал Васильев. — Пошли дальше.

* * *

Проход, по которому двигалась группа, был довольно узким, ровно на одного человека. Скальный тоннель оказался удивительно сухим, словно узкий коридор обычной, хорошо прогреваемой квартиры. И столь же удивительно чистым. Группа шла молча, у каждого в руке светился фонарик. Маршрут, похоже, был освоен давным-давно и не вызывал никаких опасений неизвестностью или какими-нибудь непредвиденными неожиданностями.

Старик замыкал колонну, и блондинка, идущая перед ним, то и дело оглядывалась, глазами спрашивая, все ли в порядке и не нужна ли помощь. Ловила успокаивающий взгляд старика и шагала дальше. Конечно, группа вполне могла идти быстрее, но все, от первого человека в цепочке до самой блондинки, серьезно опасались за старика и старались умерить шаг, чтобы не позволить ему ощущать свою немощь.

Минут через пятнадцать мерного неспешного движения проход стал расширяться правильным конусом. Немного под уклон пошел пол, активнее вверх стал уходить потолок. И вот уже путешественники вполне могли передвигаться шеренгой — ширина пространства вполне это позволяла. Лучи от фонариков больше почти не натыкались на темные стены, все чаще уходя в пустоту, еще минут семь, и люди оказались в пещере.

Один из мужчин, остановив жестом остальных, пошел налево вдоль высокой стены. Там, где он проходил, через равные промежутки вспыхивали яркие факелы. Десять минут молчаливого ожидания, и пещера вся осветилась теплым желтоватым светом множества огней. Факелы горели ровно и ярко, бездымно и бесшумно. При их свете пещера выглядела почти правильно круглой и невероятно просторной. Самое темное место оказалось в центре — даже отраженный свет множества светильников туда не доставал.

Тот же мужчина извлек откуда-то из-под стены очень современную, складную и легкую стремянку. Установил ее правильным треугольником. Сверху, на стыке граней, защелкнул плоское приспособление, превратившееся в устойчивую площадку для ног. Взобрался. Группа снизу внимательно наблюдала за тем, как теперь уже в центре пещеры, внутри окружности, образованной правильными светлого камня колоннами, вспыхивали, один за другим, те же самые факелы.

Через полчаса после того, как группа попала в пещеру, подземный зал оказался полностью освещен. Причем сами факелы оказались так идеально упрятаны за выступы стен и колонн, что были практически невидимыми. Только свет, колеблющийся, призрачно-яркий. Словно идущий ниоткуда и никуда.