Возвращаясь к Сен-Жермену, заметим, что многие считали его одним из Тайных Учителей, членом Высшей Иерархии Великого Братства, влияющей неким таинственным образом на пути развития человечества.

Изабель Купер-Оукли говорит о нём: «…приверженцев мистицизма и в особенности тех, для кого существование „Великой Ложи“ — непреложный факт и необходимое условие духовной эволюции человеческого рода, ничуть не удивят появления „посланника“ этой Ложи в самых разных местах мира».

Мэнли П. Холл с присущей ему категоричностью заявляет: «Нам ещё представятся не подлежащие никаким сомнениям доказательства того, что Сен-Жермен был и масоном, и тамплиером… Он удалился в сердце Гималаев, где время от времени отдыхал от мира».

Далее он цитирует теософа Фрэнсиса Адни, утверждающего, что «граф де Сен-Жермен претерпел „философскую смерть“ как Фрэнсис Бэкон в 1626 году, как Франсуа Ракоци в 1735-м и как граф де Сен-Жермен в 1784-м. Также он высказывает предположение, что граф Сен-Жермен был в своё время также известен как граф де Габалис, а в качестве графа Хомпеша стал последним магистром Мальтийского ордена. Известно, что многие члены европейских тайных обществ инсценировали свою смерть, преследуя те или иные цели».[167]

Теперь, когда мы относительно подробно рассмотрели необычайную жизнь главных известных истории Адептов Искусства, давайте перейдём к удивительной истории нашего современника — алхимика Фулканелли. Разумеется, в свете того, что мы уже знаем о Герметической традиции.

Как и большинство читателей-англичан, я впервые столкнулся с упоминанием имени Фулканелли и весьма интригующими подробностями его жизни в бестселлере Луи Повеля и Жака Бержье «Утро магов», опубликованной на Британских островах в 1963 году. Однако, как указано во введении, сага о Фулканелли уходит в прошлое гораздо дальше.

На самом деле история Фулканелли началась в 1900 — 1920-х годах в узком кругу парижских алхимиков-энтузиастов. Во французской столице того времени обитало несколько исследователей этой науки, работавших в индивидуальном порядке или в группах. Время от времени они встречались в кафе на бульварах и проводили время в беседах, как это всегда делали учёные мужи Парижа. И в этих беседах, посвящённых оккультизму, алхимии, розенкрейцерам и другим смежным вопросам, стало часто фигурировать имя Фулканелли. Упоминания этого блестящего практика, без пяти минут Адепта, подняли среди немногих причастных к теме необычайную волну любопытства. Исходили эти упоминания в основном от остроумного, эксцентричного, красноречивого, но почти нищего художника и иллюстратора Жана-Жюльена Шампаня и его небольшой компании. В рассматриваемый период Шампаню было сорок или чуть больше, и он, несомненно, казался молодёжи, с которой по большей части общался, ходячим анахронизмом. Он имел обыкновение носить старомодные одеяния, длинные вопреки моде волосы и изъяснялся зачастую тёмно и загадочно. Он был состарившимся представителем богемы, персонажем, достойным пера Мопассана, но за весельем, мерцавшим в его тёмно-синих глазах, таилась неизмеримая глубина; он говорил и действовал как человек, который что-то знает.

Несмотря на добродушие и любовь к беседе — причём он умел как говорить, так и слушать, — между Шампанем и теми, кто не принадлежал непосредственно к его кругу, всегда лежала незримая, но непреодолимая преграда. Он пил много перно и абсента, что, несомненно, способствовало его неприступности. Однако всё это не мешало ему быть хвастуном и время от времени ронять намёки, что ему-де известны тайны алхимии.

Окружение его менялось весьма незначительно. В нём постоянно присутствовал Эжен Канселье — хрупкий, впечатлительный молодой человек лет двадцати. Ещё одним был Гастон Саваж, многообещающий молодой химик примерно того же возраста, что и Канселье. Можно также упомянуть Жюля Буше, хотя, как мы увидим позднее, его присутствие в окружении Шампаня можно поставить под вопрос. Двадцатилетний Буше питал интерес к оккультизму и проводил долгие часы в книжном магазине, специализировавшемся по метафизическим проблемам и расположенном неподалёку от Люксембурга на рю Де-Ренн, что соединяет бульвар Сен-Жермен с бульваром Монпарнас.

Пьер Дижоль и его жена, которым принадлежал магазинчик, были очень милыми, приветливыми и разговорчивыми людьми, которые жили, казалось, не столько своим бизнесом, сколько теми пылкими и страстными дискуссиями, что разгорались между молодыми оккультистами, увлечёнными своим предметом. Дижоль, и сам писавший на какие-то весьма таинственные темы, завёл особый каталог, которым разрешал пользоваться отдельным избранным покупателям. Это была хорошо разработанная система с тысячами перекрёстных ссылок и справочных материалов по практически всем разделам оккультизма.

Иногда Шампаня и его приятелей можно было встретить в самых больших библиотеках Парижа роющимися в редких древних томах и манускриптах или ведущими тихие беседы, сблизив головы, в окружении раскрытых на пюпитрах книг. Они бывали в Национальной библиотеке, в Арсенале, в библиотеках Мазарини и Святой Женевьевы.

Дискуссии в магазинчике Дижоля нередко продолжались и после закрытия. Немногие избранные за вином и кофе продолжали спорить о магии, астральных путешествиях, мистицизме, каббале и алхимии. Существовали также и регулярные еженедельные собрания в скромном жилище Жана-Жюльена Шампаня на шестом этаже полуразрушенного доходного дома номер 59-бис на рю Де-Рошешуар в квартале Бютт-Монмартр. Именно от членов этой узкой группки люди посторонние время от времени и слышали слово «Учитель» и имя Фулканелли. Намекали, что это был немолодой, богатый, невероятно мудрый и в целом совершенно особенный человек благородного или даже аристократического происхождения. Это был истинный «Философ Огня», опытный алхимик-практик, вполне способный совершить Великое Делание или уже сделавший это.