трахнуть ее вот так, в миссионерской позе, но я не хочу выскальзывать из нее достаточно надолго, чтобы сменить позу. Я продолжаю толкаться, долго и медленно, целуя ее снова и снова, пока, наконец, она не сжимается вокруг меня и снова не вскрикивает. Я чувствую, как мой член начинает пульсировать, когда я снова проливаю в нее свою сперму во второй раз, содрогаясь, когда я обнимаю ее и увлекаю за собой, перекатываясь на бок, ее нога обхватывает мою.

После этого мы ненадолго засыпаем, мой наполовину твердый член все еще внутри нее. Голова Софии прижата к моей, ее лицо прижато к моей груди, и я чувствую тепло ее дыхания на своей коже. Я никогда не делал этого раньше. Несколько раз женщины оставались у меня на ночь, когда я был слишком измотан, чтобы утруждать себя вызовом такси, но я никогда не держал женщину в своих объятиях после секса, никогда не засыпал, прижимаясь к чьему-то телу. Я никогда не думал, что захочу. Мне нравится мое пространство, моя огромная кровать, возможность растянуться, как король в своем замке. Я не думал, что когда-нибудь найду женщину, которую захочу сделать своей королевой.

Когда я снова просыпаюсь, София шевелится у меня на груди, часы показывают пять утра. В какой-то момент она перевернулась, прижавшись ко мне так, что я обнимаю ее. Когда ее спина слегка выгибается, а ее задница прижимается к моему паху, я чувствую, как мой уже частично возбужденный член полностью твердеет, мои яйца ноют, когда я, не задумываясь, терзаюсь об нее. София стонет, ее голова откидывается на мое плечо.

— Опять? — Сонно спрашивает она, ее голос легкий и дразнящий даже в полусне, и мой член пульсирует.

— Да, — рычу я и наклоняюсь, чтобы расположиться между ее ног, постанывая, когда головка моего члена легко проскальзывает в нее. Она такая влажная, ее тело горячее и жаждет меня, и я вонзаюсь в нее одним движением, усаживаясь по самую рукоятку, обнимая ее за талию и притягивая к себе.

— О боже, это так приятно, — хнычет София, и я чувствую прилив вожделения, когда вспоминаю, что она никогда не делала ничего из этого раньше, что все, что мы делаем вместе, будет для нее в новинку. Никто никогда не доводил ее до оргазма своим языком, как я сделал прошлой ночью. Никто никогда не трахал ее так. Это сводит меня с ума, мои яйца сжимаются и причиняют боль от потребности кончить, когда я просовываю одну руку ей под голову, чтобы перекинуть ее через плечо, играя с ее соском, а другую руку просовываю между ее ног и начинаю тереть ее клитор, слегка пощипывая его при каждом толчке.

Ощущение того, как она извивается в моих руках, выгибается дугой, когда я играю с ней, исследую ее тело, когда мой член погружается в нее снова и снова, лучше всего, что я мог себе представить, а я представлял совсем немало. На этот раз я двигаюсь медленнее, мы оба все еще ленивы от сна, когда я подталкиваю ее к кульминации, держа ее за спину, пока не почувствую, как ее спина глубоко выгибается, ее рот приоткрывается, ее волосы рассыпаются по моей груди, ее голова прижимается к моему плечу, когда она сжимается в моей руке и громко стонет, ее киска трепещет вокруг меня, когда она кончает.

— Черт… — Стону я у ее плеча, когда толкаюсь вверх, мой член пульсирует, когда поток спермы извергается из меня, заполняя ее… о, черт, я даже не знаю. Я потерял счет тому, сколько раз мы уже трахались.

Вот так мы снова засыпаем, а когда просыпаемся, я переворачиваю ее на спину. Она тихонько хнычет, когда я вхожу в нее, и я могу сказать, что ей больно.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — Я спрашиваю мягко, и София качает головой, обвивая руками мою шею.

— Нет, — шепчет она, и я стону, когда снова погружаюсь в нее, мое тело уже напрягается в ожидании очередного оргазма.

Уже девять часов, когда я, наконец, сдаюсь и сажусь, щелкая выключателем, чтобы открыть жалюзи и наполнить комнату светом.

— Нам нужно вставать. Мы должны проверить Катерину и Ану, и мне нужно поговорить с Раулем…

София медленно садится, обхватив себя руками, когда солнечный свет наполняет комнату. Я вижу, как реальность прошлой ночи снова наваливается на нее, и мой желудок сжимается. Я легко могу представить, что все возвращается на круги своя при резком свете дня. Я легко могу представить, что ее готовность прошлой ночью была случайностью.

Я не отпущу ее. Она моя, сейчас больше, чем когда-либо. Моя жена. Но если она не хочет меня, я ничего не могу сделать, разве что заставить ее. И если я не смог сделать этого раньше… Я определенно не смогу сейчас, когда я узнал, каково это, иметь ее желание, чтобы она отдалась мне полностью, без оговорок, о чем я мечтал с тех пор, как обнял ее, плюющуюся, царапающуюся чертовку, стремящуюся сбежать, в ту первую ночь.

Я прочищаю горло.

— Если ты хочешь сначала принять душ…

— Что это было? — София поворачивается ко мне лицом, натягивает простыню, чтобы прикрыть грудь, и смотрит на меня своими широко раскрытыми темными глазами. — Прошлой ночью. Ты… что это было?

Мой первый инстинкт — остыть, сказать ей, что это ничего не значит. Что я был зол, что кто-то посмел попытаться причинить боль тому, что принадлежало мне. Что я воспользовался ее слабостью, чтобы получить то, что хотел. Я мог бы покончить со всем этим несколькими удачно подобранными словами. Я мог бы провести между нами грань, которую больше никогда нельзя будет пересечь, и избавить нас обоих от мучительных попыток наладить отношения. Потому что на самом деле, как это вообще может сработать в конце? Я не тот мужчина, который был создан для любви. Не тот, кто может дать ей то, в чем она действительно нуждается, чего она добивается от мужа.

Но она застряла со мной. Мы могли бы хотя бы попытаться. Я решаю пойти за правдой. Только в этот раз.

— Я не знаю, — честно говорю я ей. — Один из сотрудников службы безопасности пришел рассказать мне, что произошло. И когда он сказал, что кто-то вломился, что тебя чуть не убили… — Я провожу рукой по волосам, чувствуя, как они встают дыбом. — Что-то оборвалось внутри меня. Все, о чем я мог думать, это вернуться домой. Домой…

— Ко мне, — тихо говорит София. — Это то, что ты сказал прошлой ночью. Прямо перед тем, как…

— Если ты жалеешь об этом, можешь сказать мне. — Я слышу, как мой голос твердеет. — Я не собираюсь отступать от того, что сказал, даже после этого инцидента. Ты можешь