Мы с Матвеевым переглянулись. Марьяна мгновенно уловила наши сомнения.

— Не ваш клиент, да? — спросила она.

— Пока не знаю, — ответил я. — Мишка, а этот пёс каким был? Седой дворнягой?

Получив утвердительный ответ, мы пошли на второй круг совсем неувлекательной игры «вытяни из Мишки честный ответ».

Имени «приличного господина» Мишка не знал. Тот просил называть его просто Гвоздь. Нам с Матвеевым это прозвище ничего не говорило. Марьяне — тоже. По словам Мишки, Гвоздь был приезжий, а может, и вовсе иностранец. Акцент у него был легкий, но заметный.

— Немец, может, — неуверенно сказал по этому поводу Мишка.

Познакомились они еще осенью, на немецком кладбище. Тут мы с Матвеевым переглянулись. Гвоздь там, по его словам, искал убежавшего пса. Мишка тут же вызвался в помощники, но пса они тогда так и не нашли. Впрочем, Гвоздь не сильно о нём беспокоился. Мол, нагуляется — сам придет. Тем не менее во время их последней встречи Гвоздь попросил Мишку присматривать за лохматым другом.

— Ну, как присматривать? — рассказывал он. — Подкармливать иногда, смотреть, чтоб не обижал кто. А так он сам по себе тут бегал. Ну а мне что, трудно, что ли? Да и заплатил он.

— Погоди, погоди, — прервал его Матвеев. — А ты одновременно хозяина и собаку видел?

— Не-а, — Мишка так уверенно мотнул головой, что плюхнулся обратно на лавку, где, почесав затылок, и продолжил: — Так а оно мне надо? Он же мне ее во всех подробностях описал. Да и по морде, по поведению сразу видно. Собака когда долго с одним человеком, она многое от него перенимает.

— Ясно, — сказал я. — А когда он тебя попросил?

Мишка нехотя ответил.

Получалось — за день до приезда купца Барсукова. После этого Мишка видел только пса, которого каждый день подкармливал из своих карманных денег. Тут Марьяна тихо вздохнула. Последний раз Мишка видел пса на немецком кладбище, где скормил ему два пирожка с заячьей требухой. Потом они малость погуляли, и в ходе их прогулки пёс тоже никого не грабил. В этом Мишка тоже честно поклялся. Выглядело убедительно, хотя червячок сомнения во мне всё же шевельнулся.

— Хм… — я ненадолго задумался, потом сказал: — В общем, так, Мишка. Рассказываешь ты вроде складно, но всё это надо еще проверить. А для этого нам нужен и этот пёс, и его хозяин. Желательно оба сразу.

Мишка замялся.

— Ефим, — позвала Марьяна. — Можно мне с тобой переговорить?

Я кивнул, и мы вышли в коридор.

— Скажи, Ефим, что это еще за история с оборотнем? — тихо спросила она. — Это тот пёс, за которым мой оболтус присматривать вызвался?

— Ну… как тебе сказать?

— Скажи прямо.

— Если прямо, то пёс его знает, — сказал я. — Купец утверждает, будто бы его грабанул оборотень. Точнее, раз он уже умер, то упырь.

— Боже ты мой! — прошептала Марьяна. — Думаешь, это правда?

— Нет, — покачал головой я. — Я вообще не верю ни в оборотней, ни в упырей. Матвеев верит.

— Значит, правда, — прошептала Марьяна. — Он всегда был из вас самый рассудительный.

Я мысленно помянул ёшкиного кота, а взгляд Марьяны стал более пристальным.

— Ефим, — сказала она. — Ты ведь не собираешься ловить этого упыря на моего Мишку как на живца?

— Вообще-то, это тайна следствия, — сказал я.

— Вообще-то, это мой сын, — в тон ответила Марьяна. — И твой друг.

— Хорошо бы он еще помнил это перед тем, как нарушать закон!

Марьяна вздохнула.

— Твоя правда, Ефим. Такая же бестолочь, как его папаша, царствие ему небесное. Но так и проку вам с него будет, как с козла молока. Давай так. Отпусти ты моего оболтуса, а я найду тебе этого Гвоздя, кем бы он ни был. Из Мишки всё вытрясу, с людьми разными поговорю. Что скажешь?

Я задумался. Выспрашивать она действительно умела, да и задерживать Мишку, по большому счету, оснований у нас не было. Наличие пятидесяти рублей он объяснил, хотя наверняка и приврал порядком, но, опять же, пусть лучше с его враньем Марьяна разбирается. У нее это получается лучше. Опять же, Вениамин Степанович категорически не одобрял, когда люди попусту казенное место занимали. У нас тут, видите ли, не ночлежка.

— Хорошее предложение, — огласился я. — В первую очередь нам нужны часы и тот, кого мы пока условно именуем оборотнем. Седой пёс с ним точно связан. Мишка этого пса кормит и может его для нас поймать.

— Это если он — пёс, — уточнила Марьяна.

— Уверен, что так и есть, — сказал я. — Но для всеобщего спокойствия нужно задержать этого Гвоздя. Если он отдельно, а пёс — отдельно, то собака — это просто собака, и Мишка может спокойно ее ловить.

— А если они не отдельно, а единое целое?

— Тогда, когда мы возьмем этого феномена, ловить собаку уже не потребуется.

— Складно излагаешь, — сказала Марьяна. — Договорились.

С этим мы вернулись в камеру.

— Вставай, Мишка, — приказал я. — Мы тебя отпускаем, но из города без моего ведома — ни ногой. Понял?

Мишка с готовностью кивнул. Пока он натягивал пальтишко, я огласил остальные условия нашего договора. Мишке не понравилось, но его никто не спрашивал. Я разрешил Семёну отдать всё ранее изъятое у него Марьяне. Дежурный вначале заставил ее расписаться за каждую позицию и только потом вручил ей мелочь и портсигар. Пятьдесят рублей остались у нас до выяснения дела, в чем я написал Марьяне расписку. Мишка проводил червонцы печальным взглядом.

— Только ты это, — тихо сказал ему Матвеев, когда тот выходил из камеры. — Будешь ловить этого пёсика, делай это днем. На всякий случай.

Мишка издал такой тяжелый вздох, будто бы ловить должны были его.

— Ночью я его за порог не выпущу, — пообещала Марьяна. — И того не впущу. Чеснок вроде в доме есть. Осинку тоже найдем. Идём, горе моё луковое.

Последнее уже относилось персонально к Михаилу. Марьяна на ходу пообещала бедняге все десять казней египетских за один вечер, и они ушли. Я еще тогда подумал, что лучше бы ему было остаться в камере.

ДОХОДНЫЙ ДОМ КУПЦА Никитина стоял на Николаевском проспекте. Место было престижное, прямо как Невский проспект в Петербурге, и снимать жильё там стоило соответственно. Хотя, конечно, пять тысяч — серьезная потеря даже для того, кто мог себе это позволить.

Я справился внизу, где именно проживает купец Барсуков, и поднялся на нужный этаж. Дверь мне открыл молодой человек в жилете поверх белой рубашки навыпуск и штанах, заправленных в сапоги. Не хватало только фуражки с подписью: «Приказчик».

— Кто и к кому будете? — деловито осведомился молодой человек.

— Агент сыскной полиции Кошин, — представился я. — Купец Барсуков здесь проживает?