– Ах да, придётся, вам сегодня пренебречь своими нуждами и спать одному. Для выполнения своего супружеского долга я не в настроении. – Я громко захлопнула дверь и пожалела об этом почти сразу же, как её закрыла. Но назад пути не было.

Мне было обидно, что Энтони утаил от меня такое. Ведь это не пустяки. В прошлой войне с варварами и пиратами я потеряла всё, хоть иным покажется, что у меня практически ничего не было. Но сейчас… сейчас я не могу потерять ничего из того, что у меня появилось, ведь я просто не выдержу такого удара. Пусть простит меня Энтони и поймёт, я не жена какого-то крестьянина и он – не муж какой-то служанки. Мы – король и королева и в наших руках – благополучие нашего королевства.

Ночью Энтони ко мне не пришёл, гордость ему бы не позволила этого сделать. А я не пошла к нему, хотя должна была извиниться. Порой мы с ним были такими упрямцами и такими горделивыми особами, что я удивлялась, как мы нам удавалось мириться после каждой ссоры и не разругались в пух и прах за столько лет.

Эту ночь я провела в молитвах, боялась того, какое новое испытание подготовил мне Господь. Я просила Бога о том, чтобы тот ужас, который я пережила семь лет назад, не повторился. Я просила его уберечь мою дочь, моего мужа и моё королевство от любых напастей и отогнать от нас угрозу. Но я подозревала, что угроза уже невидимым облачком нависла над нами.

Ричард Белкрафт, именно тот Ричард, которого я так ненавидела ещё не так давно, стал моим другом. Я никогда не думала, что люди могут измениться, даже под силой определённых обстоятельств. Но теперь убедилась в обратном: после смерти своих близких и своего драгоценного сына Белкрафт стал другим. Он утратил свою силу духа, потерял всякое желание бороться за своё королевство. Он лишь назывался королём, всё правление на себя взял его верный друг – герцог Стэнли, прослуживший у него большую часть своей жизни. Стэнли неплохо выполнял свои обязанности, он не был тщеславен и коварен, каким некогда был его господин, и, несмотря на то, что он недолюбливал меня, я могла признать, что этот человек заслуживает уважения.

Он любил своего господина и сослужил ему хорошую службу, взяв на себя обязанность по управлению государством. Когда мне удавалось бывать у Ричарда, мы подолгу сидели у него в парке, том самом, где несколько лет назад Эдвард признался мне в своих чувствах. Мы болтали обо всяких пустяках, и я с сожалением наблюдала за тем, какие изменения произошли в моём друге.

Во-первых, внешне он уже не производил впечатления могущественного и властного правителя, а скорее походил на мудрого, усталого от жизни советника, к чьим словам могли прислушиваться, но не более. Мне было жаль его. Судьба отобрала у него всё. Он начал заниматься садоводством, медициной. Для него эти занятия были своеобразным искуплением за все те грехи, которые он совершил в жизни. Силы покинули его, он был слаб, но не физически. Внутри него образовалась огромная пустота, которую заполнить не могли ни деньги, ни власть, ни новые жёны. Мне порой казалось, что этот человек смертельно болен, а, может, это так и было.

Он потерял смысл жизни и больше не желал его находить. Его радовали крохотные мирские дела, такие как сбор лекарственных трав и приготовление из них различных микстур. Конечно, он интересовался делами королевства, но для него это было уже не столь существенно. Ричард погиб тогда со своими родными, лишь его телесная оболочка осталась с нами. Но я была рада, что хоть как-то привнесла в его жизнь разнообразие: мы вели переписку уже несколько лет, и я рассказывала ему о своей дочери, а он делился со мной своими премудростями воспитания детей. Я понимаю, как ему было нелегко вспоминать о них, но вместе с тем он не желал забывать счастливые года своей жизни, он был счастлив от того, что был необходим мне: ведь у меня не было ни отца, ни матери. И Ричард стал для меня дядей, с которым можно было вести интересные беседы и просить советы.

На следующий день я была ещё более усталой, чем раньше. Беспокойный сон не восстановил мои силы, тревога не улетучилась, а совесть грызла меня даже во сне. Мне было стыдно показываться на глаза своему мужу. Он ни в чём не был виноват, он был так же напуган, как и я теперь. Винить его было можно лишь в непомерной любви ко мне. Ведь только по этой причине он утаил от меня такие важные новости.

Мы встретились с ним в кабинете, где несколько наших советников склонило головы над какими-то картами, и обсуждали возможный ход событий. Поданные поклонились мне и сделали вид, что продолжают заниматься своими делами, хоть я и знала, что они сгорают от любопытства и с интересом наблюдали за тем, как я буду вести себя с мужем. Интересно, откуда они узнали о вчерашней ссоре? Энтони выглядел тоже усталым, видимо, и он не спал всю ночь.

– Господа, прошу оставить меня наедине с мужем. Мне нужно с ним поговорить. – Энтони лишь с удивлением взглянул на меня и подал знак нашим советникам, и те с сожалением попятились к выходу.

После того, как мы остались одни, мне понадобилось несколько секунд, чтобы заставить себя извиниться. Мне никогда не удавалось это делать, ведь раньше мой муж первый шёл на примирение.

– Мой муж, я бы хотела извиниться за вчерашнее, – виноватым голосом промолвила я.

– Ваше величество, вам не в чем извиняться. Вы были правы. Я не должен был скрывать от вас ничего. – Его официальный тон давал мне понять, что он не отпустил обиду.

– Нет, Энтони, нет. – Я подошла к нему, взяла его за руки и со слезами на глазах посмотрела на него. Видела, как жила на лбу беспокойно надулась. – Прости меня за те слова, ты ведь знаешь, что в действительности я так не думаю. – Мои горячие слёзы растопили холод в его сердце, он поднёс мои руки к свои губам и подарил им поцелуй.

– Любовь моя, я не хочу, чтобы мы ссорились. Наши разногласия приносят мне боль. Я признаю, что был прав, и тебе не за что извиняться. Я люблю тебя. – Он нежно привлёк меня к себе, и я всем телом почувствовала, как тепло из его камзола вырывается наружу. Я знаю, в нём горело желание.

– Теперь, когда мы отпустили все свои обиды, перейдём к делам насущным? – Я старалась не выдавать своего нетерпения.

– Да, конечно. – Он с горечью выпустил меня из своих объятий и позвал обратно советников. Меня ввели в курс дела. Как выяснилось, варвары не собирались останавливаться на достигнутом. И даже прошлое поражение не сломило их дух. Они долго выжидали, пополняли число своих сторонников, набирали новых. Их слегка потрепало от прошлого сражения, но всё же они не собирались сворачивать с нацеленного пути.

В этой ситуации меня больше удивляло и возмущало то, что кузен Говарда, некогда клявшийся мне в своей верности, предал меня. Этот трусливый король не посмел в открытую вести со мной войну, он предпочёл остаться в отстранённом нейтралитете. Но я то знала, что эта крыса не сделает ничего, не получив чего-то взамен. Пиратам и варварам необходимо было что-то предложить Северну, иначе его король пошёл бы на попятную, и предложил союз Креонии.

Как такое вообще могло произойти? Пираты, именно пираты напали на Северн и пытались разграбить все его прибрежные земли. Разве не воевал Генрих тогда на стороне своего государства? У него что, память коротка? И не пираты ли убили его дядю?