Миновав створки ворот и приблизившись ко входу в здание, они снова остановились, пытаясь оценить масштабы разыгравшейся здесь когда-то драмы. Буль дышал, как загнанная лошадь, Хомяк производил впечатление верблюда, который вот-вот падет среди пустыни под весом своего вьюка, но обилие звериных костей выглядело столь впечатляюще, что оба на несколько секунд словно позабыли о своих трудностях, жадно разглядывая давнишнее поле боя.

— Славно тут волков побили, — сказал Буль. — Если изнутри хорошенько закрыться, можно долго оборону держать.

— Так они закрылись, — сказал Штык, останавливаясь в паре метров позади «ефрейтора». — Но, похоже, дверь им высадила какая-то здоровая зверюга. Видишь хребет лежит? На бревно больше похожий. Мы с Хомяком внутри были — там повсюду следы боя. Но человеческих костей не видали, так что, может, и выжили парни.

Облюбовав комнату на третьем этаже, Штык дал своим «бойцам» отдохнуть, а потом заставил всех работать. Практически все остатки мебели, да и вообще всё, что поддавалось переноске, было ранее сложено теми, кто держал здесь когда-то оборону, в три баррикады. Лишь в коридоре обнаружилось почти целое дверное полотно да пара стульев.

Стулья Штык с Хомяком перетащили в «свою» комнату, натаскали обломков мебели из баррикад и соорудили грубое подобие лежаков. Буль тем временем оборудовал место для костра и проводил ревизию оставшихся припасов.

В другом конце коридора обнаружилась ещё одна лестница, ведущая как вниз, видимо, в тот склад, дверь которого они видели, когда подошли к зданию в первый раз, так и на чердак. Лестница была тёмная, без окон, лишь откуда-то сверху сочился робкий свет. На стенах виднелись остатки креплений и торчащие провода в тех местах, где раньше висели светильники. Лестницу от коридора отделяла хорошо сохранившаяся толстая дверь. Поворотный механизм ручки и замка давно заржавел, но несколько капель оружейного масла позволили провернуть защёлку и закрыть дверь изнутри.

Со времени последнего отдыха прошло не более часа, но глядя на измождённые лица «бойцов», Штык сжалился и объявил внеочередной перерыв. Буль тут же повалился на «постель» из досок, да так и замер лицом вниз. Хомяк присел на стул возле стены, повозился, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза.

Штык сидел на широком подоконнике, пил маленькими глотками воду из фляги и смотрел вниз. Из окна комнаты, где они обосновались, просматривалась часть посёлка, двухэтажное здание, покинутое ими несколько часов назад, и стена тёмного леса вдалеке. Поскольку дверей в комнатах не было, через коридор, в окно комнаты напротив, отчетливо просматривались покосившиеся башни хранилищ элеватора. Здесь, на высоте третьего этажа, мир внизу уже не казался таким опасным. Брошенные дома выглядели жалко, и даже сама мысль, что в них может скрываться какая-либо угроза, казалась нелепой.

С трудом подавляя желание лечь и расслабиться, Штык впервые за сутки вспомнил о преследователях. Вряд ли военные сталкеры смогут обнаружить их следы, а потом пройти тот же извилистый путь и с такой же скоростью. Обычно сталкеры ходили по Зоне гораздо медленней, да и прошедший обильный дождь не способствовал сохранению следов.

Всё это значило, что скорее всего об этой угрозе можно забыть с чистой совестью. Надо лишь как следует заложить все дверные проёмы, спокойно переночевать и наутро двигаться строго по остаткам дороги. В худшем случае к вечеру, а в лучшем — может быть, даже к обеду они доберутся до Периметра. А там можно будет даже не искать блокпост. Просто найти камеру наблюдения на одном из столбов и развести рядом костёр, чтобы привлечь внимание дежурной смены.

Буль громко всхрапнул и застонал. Багровая, изрядно опухшая шея «ефрейтора» внушала Штыку самые неприятные опасения. Оставалось только надеяться, что за ночь Булю не станет хуже, а потом они сумеют добраться до границы и… всё это будет уже не важно. Надо только устроить сейчас раненого получше, периодически промывать рану и побольше поить водой. Вспомнив, как Буль жаловался на ноги, Штык осторожно осмотрел тёмные винтовые полосы на обеих ногах. Ему показалось, что полосы слегка вдавились в кожу. Но это, с большой долей вероятности, могло быть лишь его домыслом.

Мысли постепенно перешли к насущным делам. Ещё некоторое время Штык размышлял над тем, что и как нужно сделать в ближайшее время, прежде чем устроиться отдыхать. Потом тяжело спустился с подоконника, хлопнул Хомяка по плечу и вышел в коридор. Буля Штык решил не будить, хотя и собирался ненадолго покинуть здание.

Дождавшись, пока Хомяк выйдет следом за ним на крыльцо, Штык вручил ему нож и показал в сторону ближайших зарослей травы за искореженными воротами:

— Вот тебе инструмент, а вон там — наши подушки и матрасы. Задача: нарезать травы и застелить ею лежаки. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ генерал! — пытаясь выглядеть бодрым, отрапортовал Хомяк. — Разрешите выполнять?

— Вперёд. Я следом иду. Если что — прикрою.

За травой пришлось ходить трижды, но зато вместо старых досок, наваленных в некое подобие лежаков, в комнате появились две мягкие зелёные постели. Воздух немедленно пропитался запахом свежесрезанной травы. Буль, аккуратно переложенный на мягкое, блаженно замычал во сне и зарылся лицом в тонкие стебли.

Баррикада у входной двери потребовала лишь незначительных усилий по ремонту, и за четверть часа Штык с Хомяком полностью заблокировали проход. Немного отдохнув, почти полностью разобрали баррикаду на лестнице и у входа на чердак, перетаскав весь деревянный мусор ко входу на «свой» этаж и устроив из него огромную «башню» под потолок, готовую рухнуть от лёгкого толчка и полностью перекрыть проход. Теперь, чтобы быстро отгородиться от опасности с лестницы, достаточно лишь обрушить «башню» из обломков, а дальше стрелять поверх получившейся преграды.

Только после этого Штык разрешил Хомяку отдыхать, а сам отправился осматривать самую верхнюю часть здания. Все стены на лестнице и возле входа на чердак были покрыты выбоинами от пуль. Разбитая в щепки массивная дверь словно пыталась предупредить, что нет такой преграды, которую нельзя было бы разрушить. Здесь же в изобилии валялись гигантские ребра какого-то зверя, и Штык сразу вспомнил огромный хребет возле крыльца. На полу лежал толстый слой мягкой, но сухой тёмно-коричневой грязи, вперемешку с какими-то длинными перекрученными тряпками.

Чердак оказался длинным, тёмным и пустым. Только у самого входа валялся полуразбитый шкаф, в одном из ящиков которого обнаружились два огарка свечей. Свечи Штык прибрал в карман: свет от костра на третьем этаже будет ночью виден отовсюду, а небольшой огонек свечи можно прикрыть даже ладонью.

Вернувшись в комнату, Штык обнаружил, что оба «бойца» спят, растянувшись на постелях из свежей травы. Постояв немного в растерянности, он забрался с ногами на подоконник и уселся в проёме окна.

Где-то там, во внешнем мире, была середина дня. Здесь серое низкое небо скрадывало неистовый блеск солнца, превращая любое время суток всего лишь в один из оттенков сумерек. Но и этого приглушенного света было достаточно, чтобы охватить разом всю картинку запустения и медленного умирания всего того, что когда-то было смыслом существования нескольких тысяч людей.