Осмотрел обоих, не заходя в их комнаты, почитал молитвы, серьёзно и без дураков, преподнёс им по очередной порции святой готлинской водицы и попрощался до завтра. Есть у меня подозрение, что уже всё получилось и блокировки можно снять, но торопиться не стану.

Виконт Иван вчера перед обедом испытал кратковременный, меньше пары секунд, накат помутнения рассудка, однако впервые для него к припадку это не привело. У Виктора произошло тоже самое, только перед самым сном, когда он почти завершил партию в трилист — что-то вроде нашего земного пасьянса. Наложенные мною плетения, прочитанные молитвы и дар готлинского источника сработали как надо.

— Степ, ты куда-то торопишься? — спрашивает Иван через окошко гостиной переоборудованной во временную тюремную камеру.

Двери изуродованы, придётся скоро менять, ну, да мой шеф человек не бедный.

— Побудь с нами ещё немного. — поддерживает намёк брата Виктор, его комната напротив.

Понимаю, парни, ваше настроение — вон как глаза у обоих блестят, нет, сверкают от обретающей реальную плоть надежды, ранее казавшейся несбыточной — и знаю, что вы готовы сутками напролёт мечтать в компании со своим целителем, какая замечательная жизнь вас впереди ждёт, только у меня и правда дел полно. О чём им с улыбкой и сообщаю, добавив:

— Завтра ещё увидимся. И послезавтра. Надеюсь, и в дальнейшем наша дружба не прервётся.

От становящихся уже привычными заверений в вечной благодарности отмахиваюсь, человек характеризуется поступками, а не словами. Я не ребёнок и особых иллюзий насчёт людей не испытываю.

Сразу спуститься со второго этажа не получается, дорогу преградила управляющая, которой поручено было накрыть мне обильный стол, что и было сделано.

Почему-то приглашение этой мегеры меня развеселило, вспомнилось, как родители на даче калымщиков подкармливали, да и так у меня настроение на высоте — лечение одержимых идёт без неприятных сюрпризов.

От позднего завтрака разумеется отказался, я уже плотно поел в «Золоте Кранца». Наверное повар прецептора старался и меня ждало что-нибудь вкусное, но желудок-то у человека один.

На улице меня дожидаются шестеро вояк, и никого из моего ближнего окружения, пока я вчера работал в поте лица, они веселились допоздна. Карл, тот и вовсе пришёл уже под утро, я сквозь сон слышал его счастливое пьяное бормотание за стенкой, а потом писк Ангелины. Не стал даже будить сегодня вассала. В конце концов, он же не пёс на привязи, а свободный дворянин, у него своя личная жизнь должна быть.

Моим-то вчера повезло с погодой, сегодня же с утра зарядил мерзкий моросящий дождик, ладно хоть не ледяной, а чуть прохладный, и то ладно.

— Убери руки. — говорю пожилому гвардейцу, решившему вдруг подсадить меня в седло. — Я милорд, не миледи.

Мужик стушевался. Хочешь угодить тому, кто вытащил тебя с того света после попадания снаряда стреломёта в живот, ищи другие поводы, а не лакействуй. Вслух, понятно, этого не говорю, но взглядом постарался ему внушить.

— Куда, ваше преподобие? — интересуется сержант Алекс, сегодня он командует моим эскортом. Эрика я опять отправил выведывать про Берту. — Куда?

Раскудакался. На кудыкину гору, Алекс. Так-то я предполагал сегодня съездить на ипподром, да — вот незадача! — утром сообщили, что вечером в ордене очередное собрание, а значит к своему дяде Иоанну Неллерскому мне предстоит явиться не на ужин, а обедать, про изменение планов ему уже должны сообщить.

— Подожди, дай сориентируюсь. — смотрю влево-вправо и уверенно машу рукой в сторону шпиля Николаевского храма, где-то там нужная мне улица. — Туда.

Испортившаяся погода никак не сказалась на желание горожан сидеть дома, опять моему эскорту — двое впереди, столько же по бокам и пара сзади — приходится криками разгонять потоки людей, непростая задача на узких-то улочках, ширина которых к тому же уменьшается за счёт выставленных вдоль стен домов или оград особняков прилавков или лотков. Иногда и вовсе торгуют прямо с повозок. К бабке моей Галине, помню, раньше автолавка в деревню по вторникам и четвергам приезжала. Напомнило.

До открытия конклава почти неделя, ещё не все главы орденских подразделений собрались, но, чувствую, теперь каждый день надо будет являться в прецепторию на какое-нибудь совещание.

Обсуждать станем всякие хозяйственные дела, только они лишь ширма для главного, а главное — начало интриг по поводу предстоящих выборов. Казначей у нас — это больше чем финансист. По влиянию и значимости он второе лицо в орденской структуре, да к тому же первый претендент на должность главного инквизитора королевства, если конечно она освободится.

Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, или те аббаты и прелаты, кто не стремится занять пост казначея, от которого всего-то два шага до мантии прецептора. Получается, из девяти настоятелей и двадцати одного пастырей Молящихся в королевстве есть только один плохой — готлинский аббат, совершенно не желаю быть казначеем.

Конкурс предстоит серьёзный, двадцать девять человек на место. Поди в МГИМО меньше, впрочем, не поступал туда, не знаю. И здесь останусь в стороне от жаркой схватки.

При такой высокой конкуренции каждый голос имеет огромное значение, меня уже начали обхаживать, и аббатиса Борской обители Вера, и те два прелата, что сидели со мной рядом во время трапезы у прецептора, вчера со мной какой-то настоятель добивался встречи, когда я свой прослушивающий амулет делал. Нет, даже не амулет — настоящий артефакт, так солидней звучит и больше отражает результат моего вчерашнего творения.

— Смотри, куда прёшь! — мой передовой гвардеец пустил в ход нагайку.

По отношению к старику в ошейнике такое допускается, это со свободными горожанами могло бы вызвать проблемы, всё же я не столь важная шишка, чтобы мне слишком рьяно освобождали проезд.

— Григорий, — окликаю ретивого вояку. — Ты там поспокойней.

Мне бы самому тоже по пустякам не волноваться. А как это сделать, если даже от конклава ничего хорошего не жду? Вспомнилась история о французском короле Филиппе Красивом, который во время так называемого авиньонского сидения пап распорядился запереть кардиналов в храме и не выпускать их, пока не изберут понтифика. Каждый метил на место папы, и никто никак не мог собрать нужного количества голосов.

Боюсь, как бы и наши выборы казначея не затянулись до бесконечности, возникли у меня подобные опасения. Подсказать что ли прецептору идею с запиранием всех аббатов и прелатов? Так я тоже пострадаю от этого. Ладно, побуду в столице подольше, пока ведь не надоело.

— Дальше