Иду вниз, убрав свой телефон в карман штанов. Через минуту оказываюсь на кухне. Вика уже общается с моим отцом. Слушает внимательно, пока тот рассказывает о том, как вкусно готовит – пальчики, мол, оближешь.

– Я всё равно готовлю вкуснее, – встреваю в их разговор.

Обходя Ежевичку, опускаю ладонь на её спину. Делаю так уже неосознанно. Нравится мне это – трогать её, касаться тела.

– Ты вообще готовить не умеешь по сравнению со мной, приёмыш!

Я лишь закатываю глаза.

– Нет! – неожиданно возмущённо выпаливает Вика. – Я с Вами не соглашусь. Дикий очень вкусно готовит!

Моя ж ты девочка! Заступница! Поцеловал бы, да она перед отцом наверняка смутится.

– Ты просто ещё мою еду не ела, – не унимается батя. – Накладывай, накладывай.

Я усмехаюсь. А вот и нет. Знаю, что выиграю.

Он готовить начал только тогда, когда на пенсию вышел. Лет десять назад. Ушёл из органов, открыл своё дело. И теперь вот в свободное время занимается готовкой. Лучше бы уж в гольф играл, или чем там ещё старики занимаются…

Я накладываю Вике побольше еды. Чтобы толстела. А то совсем худенькая у меня, как тростинка. За неё вот так схватишься – она и сломается.

Обедаем мы под рассказы отца. Тот не унимается, допытывается у Вики: как мы познакомились, и всё остальное. И сидит ржёт.

– Ой, Маринке расскажешь – со смеху описается!

Капец смешно… Встретить девчонку под дождём, а потом искать, откуда она такая, приезжая, взялась! А затем через три года узнать, что девчонка, в глаза которой влюбился, окажется дочерью твоего друга.

Но да, забавное стечение обстоятельств. Которое отец и обсуждает до конца ужина. После этого мы собираемся на улицу. Пока ели – тучи заволокли небо, прошёл маленький дождь. Есть вероятность, что он снова пойдёт, но нас, Дроновых, это не останавливает. Достаём мангал, вытаскиваем из дома еду. Накидываю на мелкую куртку, которую носил лет пять назад, и смотрю на то, как она ходит в этой огромной одежде. Миленькая такая. Куртка ей до середины бедра доходит. Руки вообще теряются в огромных рукавах. Но мне нравится.

Вика ставит на стол в беседке стаканчики. А я прислушиваюсь и слышу рёв мотора. Встаю с лавочки, сгребаю в охапку Ежевику. Она только возмущённо кричит:

– Эй, куда?

– Сестра приехала, – расплываюсь в улыбке.

Вот и вся семья в сборе. Жаль, что матушки давно нет. Так бы и с ней Вику познакомил. Она ей уж точно понравилась бы. Они чем-то похожи. Обе весёлые, нежные и милые. В отличие… от моей сестры, которая через несколько секунд со стуком открывает ворота.

Ежевичка в моих руках съёживается как пугливый котёнок. И сильнее прижимается к моей груди спиной, смотря на мою младшую сестру.

Чего боится? Да, вид у неё устрашающий, но она очень добрая и весёлая.

– Здарова!

Марина кидает маленькую спортивную сумку на траву и подлетает к нам. «Миниатюрная» девчонка – восемьдесят килограмм чистых мышц – с силой сжимает нас в своих руках. И единственное, о чём я думаю в этот момент – она ж сейчас Вику задушит! Она такая маленькая, что Марина, похоже, её даже не заметила!

– Ты чё, пупок отъел, что ли? – бухтит, понимая, что что-то не так.

Я вырываюсь из её хватки и сильнее сжимаю Вику за талию. Та даже не шевелится. Делаю несколько шагов назад, и Марина опускает взгляд вниз. Наконец-то!

– О, не заметила!

– У вас это что, с-семейное? – заикается Вика, поджимая ноги и повисая на моих руках.

Она, конечно, лёгкая и мелкая, но не настолько, чтобы вообще её не заметить…

Смотрю на мышцы сестры, которые она накачивала себе годами. Да, из маленькой и милой девочки выросло нечто, что может унести у себя на плече почти любого мужика. Ну кроме меня. И бати.

– Прости! – восклицает Марина. – Не заметила! Дикий, ты чего, не кормишь её?? Она у тебя тощая! – хватает тонкую ладошку мелкой и трясёт. – Во, пушинка! Ветром может унести!

– Ну не всем же быть как ты… – аккуратно вытягиваю из её руки запястье ягодки, пока та застыла в моих руках. – Пауэрлифтерша, блин. Всё, не пугай мне её. Идёмте, там батя уже сосиски жарит.

Марина улыбается и, наконец, нормально знакомится с Мироновой. Та вроде уже приходит в себя, представляется. Завязывается беседа, и я выдыхаю. Слава Богу! Может, теперь Вика забудет о фотках Ирины, её сообщениях, и всё будет нормально. Надеюсь.

***

Пока всё идёт хорошо. Батя жарит на мангале сосиски, мы втроём сидим в беседке. Марина, как и отец недавно, расспрашивает о нашем знакомстве. Ржёт как лошадь. И быстро меняет темы разговора. А Вика постоянно подстраивается, находит, что ответить.

Сильнее обнимаю её и прижимаю к себе, пока она сидит между моих колен. Вот не могу отпустить её, и всё. Очень хочу показать ей, что Ирина – прошлое.

– А ты, Вик, как к спорту относишься? – начинает Марина самую дурную тему.

Мы, конечно, все спортом занимаемся, но сестрёнка – редкостный фанат. И в какой бы компании ни была – обязательно задаёт этот вопрос.

– Ну я… это… – мнётся Вика.

Утыкаюсь подбородком в её макушку и улыбаюсь, пока она мои руки своими ладошками трогает.

– … чуть-чуть иногда бегаю.

– Это хорошо, – одобрительно говорит Марина. – Но ты переставай, и так худая. Кардио тебе лишнее. Лучше попу качай. Я тебе пару упражнений потом покажу. Вот Ярославу попа больша…

– Ярослава всё устраивает, – прерываю её. Ишь какая! Девушку тут мою пытается изменить. – И попа, и всё остальное.

– А я грудь себе хотела бы побольше! – внезапно выпаливает малышка. – На размер-два. Но тут только пластика, наверное…

Я стискиваю её руками. Понимаю, почему она о груди начала. У Ирки – крепкая тройка. И её фотографий в нашем диалоге было очень много. Я как открыл – сам офигел.

– Нормальная у тебя грудь, – говорю недовольно. – И попа. За такие слова пороть тебя надо. Меня устраивает всё. А те, кого не устраивает – пусть лесом идут.

Зло зыркаю на Маринку. Та поднимает руки, сдаваясь и понимая, что тут без вариантов. Вот и правильно. Думаю – всё, выдыхать можно. Но нет, начинает новый допрос. Встревает и отец. Разговор как-то всё так крутится, что мы приходим к нежелательной нам теме. Вот вообще не желательной.

К Гарсиа, будь он неладен. Я бате рассказал, когда приехал. Он что-то хотел уточнить, а я сдуру выпалил. И сейчас вот прокололся перед Мариной. Пришлось ей всё рассказывать. И