И Семен рассказал, как стал схимником. Он жил на полузаброшенном корабле-заводе, на котором осталось реликтовое поселение космических гопников, и которое использовалось как сухогруз для терраформирования. Как-то раз они везли в грузовом отсеке здоровенный кусок леса, в котором ему позволили поискать грибы. Случайно он забрёл на странную лужу, в которой находилось какое-то неведомое четырёхмерное существо.

— Детали опустим, — сообщил Семён.

В общем, рядом обнаружилась избушка инспектора-отшельника, который, недолго думая, посвятил Семёна в тайны ремесла и отправил на своё задание на границу с Великой Бессарабией. Там ему удалось быть свидетелем первого вторжения флота Теночтитлан.

— Они, судрь, мой корабль паутиной пытались опутать! Припринтная печать в открытом космосе, прикинь? Ну, ладно, вернёмся… Вывертун же?

Он кивнул на рюкзак.

— Вывертун, — согласился я.

— Редчайшая, судрь, тварь, способная к проживанию на поверхности обитаемых планет. Повезло тебе.

— Она еще почкованием размножается. Если кто живой туда попадет — у того потом внутри детеныши вырастают.

Предыдущих детенышей, отпочковавшихся от Порфирия, Арсен так и не сдал — бережно хранил в сейфе в каюте, подсадив на тряпочки.

— Про такое не знал. Получается, он…- Семен обернулся на несчастного китайца

— Ага. Как-то сам вылез из вывертуна.

— А твой папаша?..

— Он там. И не только папаша. Еще и мачеха. И двоюродный прадед, он туда еще сто лет назад залез.

Семен какое-то время сидел молча, а потом громко расхохотался.

— Ну и семейка! А какого лешего он вам нужен?

— Дык ведь… контрабандисты мы.

— О! Понял. Удобно, да.

— Семен, прошу. Отпусти, отдай рюкзак. Пиши доклад, если хочешь, сдавай меня с потрохами, пусть меня потом экстрадируют, все равно, мне за раскрытие тайны сидеть пожизненно. Но позволь с рюкзаком вернуться. Там батя.

— Повезло тебе, Гагарин Шонович, что ты на доброго, порядочного инспектора напоролся. Я же тебе, получается, тоже тайну Инспекции выдал. И про орден рассказал. Понял, что у нас, судрь, уровни допуска похожие, коллеги, судрь, получается. Но вот загвоздка — рюкзак описан как вещдок. Я его из системы не выправлю никак. А я уже себя пропалил как спецназовец — хоть и назвался опричником.

— Получается, никак?

— Ну, почему никак. Сейчас вещдоки соберём все, да и придумаем. Я, получается, и так вскрылся. Значит, мне здесь нельзя долго находиться. Сейчас пойду и сообщу наставнику, что практику прерываю, а как вещдок — покажу вот этого товарища. Пущай разберётся, авось и найдёт чего у него в потрохах.

— Н… не надо потрахах! — пробормотал на очень плохом секторальном Ким.

— Да это не больно! В биомодуле любом за полчасика вырезается, а потом — как огурчик. Ну-ка, браток, подсоби.

Семён подошёл к Киму и попытался его поднять со стула.

Внезапно на улице послышались звуки выстрелов и крики. Пара пуль прошила обшивку сарая.

— Что за… — Семён приземлил Кима обратно на стул, подошёл к двери.

Следующий выстрел из чего-то крупнокалиберного разнёс в щепки хрупкие древесные листы сарая и отбросил Семёна прямо на Кима, сидевшего напротив. Поднялась пыль, одна из щепок распорола мой новенький дарёный комбинезон на боку и вогналась под кожу.

Семён был жив, тихо застонал в углу. Его тонкостенная броня искрилась, залечивая повреждения — хоть мой комбез был новый, но сделать такое не мог. Ким, на которого он свалился, молчал. Из пыли проёма вышла коренастая фигура — густые усы, узкие глаза, плоское круглое лицо. В руках он держал здоровенное мультиружьё с десятком стволом и присадок.

— Господа, вас приветствует старший специалист частного коллекторского бюро «Могиканов и партнёры», Аристарх Иосипович Ким. Властью и лицензией, данной мне планетарно-городской канцелярией планеты Волга я имею честь требовать ареста содержащейся у вас гражданки Бессарабского Феодального Королевства Бёрдс-Идрисовой, признанной виновной по пяти пунктам, в том числе и за убийство имперского офицера. Либо компенсации за издержки следствия и коллекторского бюро в размере двух миллионов семисот тринадцати тысяч имперских кредитов. Подпространственный маячок показывает, что она находится здесь. В ваших интересах сообщить мне её местоположение.

«Как странно, что они тёзки с этим несчастным», — подумал я.

— Ох, судрь, паскуда ты штопанная, подстрелил, — Семён кашлял и ворочался, силясь подняться.

Я заметил, что под ним кровь — видимо, удар был такой сильный, что Ким-1 не выжил. Коллектор подошёл вплотную, навис над Семёном, настаив дуло ружья прямо в лицо. Ружьё загудело, заряжая аккумуляторы.

— Считаю до пяти и жду ответа, где находится Цсофика. И иду искать сам. Раз…

— Судрь, твою медь, ты совершаешь покушение на жизнь инспектора Протокола, ты вообще понимаешь!

— А мне плевать! Задание важнее всего этого. Я нахожусь в поиске уже два года. Не был на родном Дзержинске и не видел своего любимого сенбернара уже целых три года. Моё терпение на исходе. К тому же, когда я его выполню — никто не узнает, что я нарушил пару пунктов протокола. Два…

— Да ты шибанутый совсем, судрь? Вообще без понятия, судрь, о ком ты. Гага, ты знаешь?..

— Три…

— Три-четыре-пять! Не знаю! Пошли, в базе посмотрим, что ли!

— Четыре…

— Стой, я знаю, где она, — не выдержал я.

Коллектор тут же метнулся ко мне, дуло ружья теперь оказалось наставлено на меня. Я пересчитал все дырки, отверстия и выступы — их оказалось то ли десять, то ли одиннадцать, если считать ту маленькую красную точку сбоку.

— Я узнаю твой голос, кажется, ты, юнга с её последнего корабля. Скажи мне, пожалуйста, я думаю, ты понимаешь, что я не стану церемониться.

Я кивнул, отчаянно соображая, как выкроить время.

— Она… в подпространстве.

— Хм. Где? Я что-то не вижу здесь ни волчка, ни чего-то…

— Вы не понимаете. Она находится здесь в тайном убежище. В квантовом кармане.

— Дорогой мой, мне кажется, ты врёшь.

Он огляделся по сторонам. Я заметил, что в его полупрозрачных очках мелькают голограммы — видимо, какой-то хитрый сканер искал живых людей. Затем он коротко обернулся, послышался оглушительный выстрел, и показавшуюся в раскуроченном проёме дверей фигуру разметало на куски. Семён тоже поднялся, но второй выстрел отправил его в дальний конец сарая — костюм снова сработал, как надо, но парня завалило обвалившимися полками и рухлядью, сложенной в углу. Он затих. Коллектор продолжал.

— Я вынужден согласиться с тобой, — не нахожу здесь ни одной сигнатуры женского пола. Сейчас я подниму тебя,