Однако именно в тех условиях, когда в приграничной зоне были сосредоточены крупные группировки советских войск, тем более было важно не дать противнику преимущество тактической внезапности, то есть нанести первые удары внезапно, уничтожить приграничные группировки, выйти на оперативный простор и благодаря этому захватить стратегическую инициативу. Читатель не должен забывать, что, по оценкам самих же немцев, Германия не располагала ресурсами к длительной войне на истощение и не готовилась к такой войне. Весь расчет делался на быстрый разгром основных советских сил уже на самом раннем этапе войны. Достижение тактической внезапности позволило Гитлеру фактически уничтожить всю западную группировку советских войск и поставило нашу страну на грань катастрофы. Трудно поверить, что все эти очевидные планы были непонятны высшим военным начальникам в Советском Союзе и что они не изучали опыт войны в Западной Европе. И действительно, открываем Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года, внимательно читаем заключительную речь народного комиссара обороны Союза ССР Героя и Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и находим в ней следующие выводы [61]:

«Прежде всего, важно отметить, что массированное применение таких средств, как танки и пикирующие бомбардировщики, в сочетании с моторизованными и мотоциклетными войсками, во взаимодействии с парашютными и посадочными десантами и массовой авиацией, — обеспечило, помимо прочих причин, высокий темп и силу современного оперативного наступления.

Наступательные операции во время войны 1914–1918 гг. захлебывались только потому, что темпы наступления и темпы подхода оперативных резервов обороны были одинаковы. Обороняющийся при прорыве всегда успевал организовать новое сопротивление в глубине.

Немецкие танковые дивизии в 1939–1940 гг. упредили подтягивание этих резервов. И в том, что они первыми бросались вперед, сами создавали проходы в оборонительных полосах противника и сами развивали прорыв, есть свой определенный смысл.

Не случайно немцы применили новое построение для прорыва с танковыми дивизиями впереди. Их к этому принудила безнадежность попыток прорыва в войну 1914–1918 гг. Они правильно учли, что сила и успех современного наступления — в высоком темпе и непрерывности наступления».

Нет никаких сомнений в том, что нарком обороны, к тому же маршал и Герой Советского Союза, правильно понял суть современной (того времени) механизированной (танковой) войны, и главное, он уяснил для себя, что немцы эту суть не только хорошо знают, но и блестяще применяют на практике. Обращает на себя внимание глубина анализа действий немецких войск, особенно в смысле соотношения темпов наступления у нападающей стороны и темпов подхода резервов у обороняющейся стороны — нарушение этого баланса в пользу наступающей стороны является залогом успеха в «молниеносной войне». И это понимание Тимошенко, как главный военный начальник (если не считать будущего генералиссимуса), довел до всего руководящего состава РККА. Можно почитать и остальные великолепные доклады, написанные в том же духе, которые были сделаны на этом совещании и которые на деле оказались пустой болтовней, не имеющей абсолютно ничего общего с планами и тем более с практическими мероприятиями по подготовке страны к отражению предстоящей агрессии.

Если руководящий состав РККА прекрасно понимал, каким образом будет протекать будущая война, то почему не было предпринято абсолютно никаких мер, чтобы не допустить «высокого темпа и силу современного оперативного наступления» немецких войск 22 июня 1941 года? И это вовсе не наглая клевета в адрес Тимошенко, Жукова и, конечно, Сталина. Достаточно взглянуть на планы стратегического развертывания того времени, и мы, к ужасу, обнаруживаем в них некий «начальный период войны» продолжительностью 15–20 дней, после чего в войну якобы должны вступить основные силы советских вооруженных сил.

С какой же целью было проведено упомянутое совещание руководящего состава РККА — чтобы пообщаться, поболтать, продемонстрировать блестящие теоретические знания оперативного искусства, сделать доклады, выпить бокал шампанского и напоследок выбросить все эти доклады и выступления в чулан? О каком «начальном периоде войны продолжительностью 15–20 дней» можно говорить, если все основные оперативные задачи немцы в Польше решили менее, чем за 15 дней? Достаточно вспомнить — а Тимошенко должен был это помнить лучше нас, — что Советский Союз приступил к оккупации суверенной Польши 17 сентября (1939 года), то есть на 17-й день войны, когда разгром польских вооруженных сил был уже делом решенным. В этой связи уместно напомнить читателям, что Минск, который находился на удалении 325 километров от границы, был захвачен немцами 28 июня (1941 года), то есть на 7-й день войны. Таким образом, история нам убедительно демонстрирует, что оккупация всей территории Белоруссии в течение первых двух недель войны была буквально запланирована советскими стратегами.

К решительным мерам необходимо отнести и жесткое пресечение любых попыток нарушения воздушного пространства СССР и несанкционированного пересечения государственной границы разведывательно-диверсионными группами. Подобная бескомпромиссная позиция наряду с прочим служит отличным средством демонстрации силы, пусть даже на уровне блефа, и заставляет задуматься потенциального агрессора о целесообразности планируемого вторжения.

Войска ждали от «вождя народов» и эффективных мер по подготовке к войне театра военных действий, например, минирования мостов, через которые 22 июня немецкие войска беспрепятственно ворвались на территорию СССР, постановку в приграничной полосе на выявленных предварительно направлениях продвижения немецких механизированных соединений противотанковых и противопехотных заграждений, оборудование и освоение долговременных защищенных огневых точек, развертывание значительных сил и средств ПВО для отражения массированных ударов противника с воздуха.

Народы великой страны искренне верили, что их Верховный главнокомандующий, вождь и «большой ученый» был хорошо осведомлен о тактике применения немцами войск в ходе разгрома Польши и Франции, понимал, какую роль в современной войне играют танки, и делал из этого правильные выводы, готовясь к войне с Германией. То есть вся страна была уверена, что опыт побед нацистов в Европе Сталин учитывал в ходе военного строительства, организации оперативной подготовки и боевой выучки советских войск. И действительно народы советской страны не обманулись в своих ожиданиях, о чем свидетельствует уже упомянутый Полевой устав РККА, или ПУ-39. Если его внимательно изучить, то легко видеть, что борьбе с танками и механизированными соединениями в нем уделено наибольшее внимание. Так, из 34 статей в разделе «Оборона» 17, то есть 50% от общего количества статей в этом разделе, в той или иной мере посвящены противотанковой проблематике. Глубину понимания советскими военными начальниками роли и значения противотанковой обороны наглядно демонстрирует, например, статья 381 ПУ-39 [40]:

«381. Особое внимание должно быть уделено созданию системы противотанковых препятствий как перед передним краем, так и по всей глубине.

На участках, лишенных естественных препятствий, должны быть созданы искусственные противотанковые препятствия — минные поля, надолбы, полосы малозаметных препятствий (МЗП), рвы и т.д.