Женщины, уже участвовавшие в других движениях за реформы: аболиционистском, за трезвость, за изменение фасонов одежды, за улучшение условий содержания в тюрьмах, набравшись смелости и опыта, начинали присматриваться к собственному положению. Белая южанка Ангелина Гримке, ставшая страстным оратором и организатором борьбы с рабством, увидела, куда ведет это движение:

Давайте все мы сначала пробудим нацию, подняв из пыли миллионы рабов обоего пола, сделаем из них людей и затем… будет легко поднять миллионы женщин с колен и поставить их на ноги, иными словами, превратив их из маленьких девочек в женщин».

Среди феминисток Маргарет Фуллер[58]являлась, по всей видимости, наиболее грозной интеллектуалкой. Отправной точкой ее работы «Женщина в девятнадцатом столетии» было понимание того, что «в мужской душе укоренилось представление о женщине как о рабыне». Она продолжает: «Необходимо смести любые барьеры. Открыть Женщине все дороги, по которым она пойдет так же свободно, как и Мужчина». И далее: «Женщине нужно быть женщиной не для того, чтобы действовать каким-то образом или управлять кем-то, ей нужно расцветать, как природе, развиваться, как интеллекту, жить свободно и раскованно, как душе».

А преодолеть нужно было немало преград. Среди наиболее популярных авторов середины столетия был преподобный Джон Тодд (в одном из его многочисленных бестселлеров молодым людям давались советы по поводу мастурбации: «Ум от этого сильно повреждается»), так комментировал новую феминистскую манеру одеваться: «Некоторые пытаются стать полумужчинами, надев на себя блумерсы. Позвольте мне в двух словах сказать, почему этого никогда нельзя делать. Вот в чем дело: женщина, которая облачена и окутана в свое длинное платье, прекрасна. Она идет изящной походкой… Если же она пытается перейти на бег, этот шарм исчезает… Снимите платье и наденьте штаны, заодно показав конечности, – и грация и тайна исчезнут».

В 30-х гг. XIX в. пасторское послание Генеральной ассоциации священников штата Массачусетс предписывало духовенству запретить женщине выступать с кафедры: «…когда она занимает место мужчины и говорит на его манер… мы оказываемся в положении самообороны, защищаясь от нее».

Сара Гримке, сестра Ангелины, в ответ написала серию статей под названием «Письма о равенстве полов и положении женщин»: «С ранних лет по воле судьбы я жила среди бабочек светского общества и знаю по собственным наблюдениям, что женщины этого круга получают, к величайшему сожалению, очень жалкое образование. Их учат почитать замужество единственной достойной целью существования».

Она говорила: «…я не прошу милостей для своего пола. И не отказываюсь от нашего права на равенство… Единственное, о чем я прошу наших братьев, – так это чтобы они слезли с наших шей и позволили нам прямо стоять на земле, которую Бог для нас создал… на тех и других [мужчин и женщин] возложена одна и та же мораль и ответственность, и что правильно для мужчины, то правильно и для женщины».

Сара убедительно писала, Ангелина была зажигательным оратором. Однажды она шесть вечеров подряд выступала в Бостонской опере. Вот как Ангелина отреагировала на тезис некоторых доброжелательных собратьев-аболиционистов о том, что они не должны бороться за равноправие полов, поскольку это настолько возмутительно для среднего человека, что повредит кампании за отмену рабства:

«Мы не можем со всей силой продвигать вперед идею аболиционизма, пока мы не уберем с пути камень преткновения… Если в этом году мы откажемся от права публично выступать, то в следующем году должны будем отказаться от права на петиции, а еще через год – от права на свободу печати, и так далее. Что может сделать для раба женщина, сама находящаяся под пятой у мужчины и вынужденная стыдливо молчать?»

Ангелина стала первой женщиной, обратившейся в 1838 г. к комитету легислатуры Массачусетса по поводу аболиционистских петиций. Позднее она сказала: «Я была так близка к обмороку из-за невероятного наплыва чувств». Ее выступление привлекло огромную толпу, а законодатель из Сейлема предложил, чтобы «был созван комитет для изучения фундамента здания законодательного собрания Массачусетса, который выяснил бы, выдержит ли оно еще одну лекцию мисс Гримке!».

Высказывания по другим проблемам подготовили почву для разговора о положении женщин. В 1843 г. Доротея Дикс[59]поведала легислатуре Массачусетса о том, что она увидела в тюрьмах и богадельнях бостонских пригородов:

«Я расскажу вам о том, что мне довелось наблюдать, какими бы болезненными и шокирующими ни были подробности… Я продолжу, джентльмены, чтобы вкратце обратить ваше внимание на нынешнее состояние умалишенных, содержащихся в этом Содружестве в клетках, чуланах, подвалах, хлевах и загонах; их заковывают в цепи, держат голыми, избивают розгами и связывают, заставляя подчиняться!»

Фрэнсис Райт[60]была писательницей, приехавшей в США из Шотландии в 1824 г. и основавшей общину утопистов. Она боролась за освобождение рабов, контроль за рождаемостью и свободу сексуальных отношений, ф. Райт выступала за бесплатное государственное образование для детей старше двух лет в школах-интернатах, которые поддерживали бы власти штатов. В Америке она выражала взгляды, которые во Франции высказывал социалист-утопист Шарль Фурье, говоря о том, что прогресс цивилизации зависит от прогресса женщин. Вот как это звучало в устах Фанни: «…я рискну утверждать, что до тех пор, пока женщины не займут подобающего места в обществе, определенного здравым смыслом и добрыми намерениями, человек едва ли будет заметно совершенствоваться… Мужчинам суждено то возноситься, то низко падать в зависимости оттого, высоко или низко положение женщины… Пусть не думают, что им [мужчинам] что-то ведомо о радостях половой жизни, покуда они не испытали близости духовной, сердечной, покуда не привнесли в союз полов всю свою любовь, свои таланты, доверие, нежность, утонченность и уважение к женщине. Покуда на одной стороне не будет уничтожена сила, а на другой – страх и покорность, до тех пор не восторжествует равенство как исконное право обеих сторон».

Американки проводили огромную работу в аболиционистских обществах по всей стране, собирая тысячи петиций в Конгресс. В своей книге «Столетие борьбы» Э. Флекснер пишет: «Сегодня бесчисленные коробки с документами в Национальном архиве в городе Вашингтоне – молчаливые свидетели анонимного и душераздирающего труда. Петиции пожелтели и рассыпаются, их страницы склеились между собой, покрыты чернильными кляксами, подписаны скрипучими перьями, кое-где подтерты теми, кто со страхом думал о такой смелой акции… На них – названия женских аболиционистских обществ от Новой Англии до Огайо».