Бланш судорожно сглотнула. Она очень хорошо знала почему. Причиной тому был страх. Вот так же все начиналось и с Луизой. «Почему бы вам не уехать, Бланш? Поезжайте в Новый Орлеан… Посмотрите мир…» За этими предложениями скоро последовали угрозы, а потом и жестокие действия…

И вот теперь ее снова хотят выжить из дома в чужой ей мир, где каждый сможет видеть ее безобразное лицо…

Дрожа и обливаясь слезами, Бланш вернулась к письменному столу и вычеркнула из списка имена Каролины Бентли и ее брата Джорджа. Ей нужно было всего лишь вывести Анжелику из равновесия, заставить ее думать о сохранении своего брака. Тогда у нее не будет ни времени, ни желания преследовать одинокую, напуганную женщину, которая не хочет ничего, только бы остаться здесь, в Бель-Элиз.

Бланш заклеила конверт трясущимися руками. Она не пойдет на исповедь.

* * *

Анжелика не видела Ролана до конца дня. Она злилась, думая, что это он попросил Бланш пригласить Каролину. Но она вовсе не собиралась скрывать от мужа свои переживания, раз он показывает ей, что совсем не уважает ее чувства.

Обычно Ролан приходил к ней поздно, когда в спальне было совсем темно. Но когда бы он ни пришел к ней, стоило ему только прошептать ее имя, она охотно поворачивалась к нему, обнимала руками за шею и спрашивала, как прошел день.

Но сегодня, когда он произнес ее имя, она не ответила, хотя уже давно лежала без сна. И потом она еще долго не спала, слушая его равномерное дыхание.

Она чувствовала, что ее предали.

— Ну, кузен, вижу, что семейная жизнь хорошо сказывается на тебе, — сказал Жан-Пьер Ролану.

Жан-Пьер приехал в Бель-Элиз на знаменитый бал Делакруа. Братья сидели у камина, разговаривали и пили бренди. Оба джентльмена были элегантно одеты — в черных фраках и соответствующих брюках, в атласных с шелком жилетах, манишках и галстуках.

— Да, сказать по правде, мне хорошо с Анжеликой, — признался Ролан. — Она прекрасная жена, и только теперь мне стало понятно, — он помедлил и задумчиво улыбнулся, — как пуста была моя жизнь до нее.

Жан-Пьер смотрел на Ролана со смешанным чувством удовольствия и удивления. Что это за признания слетели с его уст? Это было просто маленьким чудом!

— Так, значит, кузен, Анжелика больше не высказывает подозрений по поводу обстоятельств вашего брака?

— Нет, — ответил Ролан, — хотя должен признаться, что ее что-то беспокоит.

— Что же?

— Разумеется, она очень заботлива и преданна. Но в некотором смысле, — он задумался, рассматривая на свет в бокале бренди, — мне иногда кажется, что она замыкается в себе.

Жан-Пьер тоже нахмурился, обдумывая слова Ролана. Но потом щелкнул пальцами и сказал:

— Ах, кузен, ты просто переутомился из-за этой уборки урожая, не так ли? — Он подошел поближе и чуть подтолкнул Ролана локтем. — Такая молодая жена, как Анжелика, конечно, требует огромного внимания мужа.

Ролан усмехнулся:

— Вот здесь ты прав.

— А может быть, Бог уже благословил вас иметь детей? Женщины стремятся к этому, как мне говорили. Ролан снова нахмурился:

— Анжелика слишком молода для того, чтобы стать матерью.

Жан-Пьер смущенно откашлялся:

— Я не хочу быть неделикатным, кузен, но она твоя жена, и, имея в виду твой горячий нрав…

Ролан встал и бросил на Жан-Пьера холодный взгляд.

— Что верно, то верно. Твои слова и в самом деле звучат неделикатно.

— Прошу меня простить, — просто ответил Жан-Пьер. Ролан еще некоторое время смотрел на Жан-Пьера, а потом допил бренди и поставил бокал на каминную полку.

— В любой момент могут приехать гости. Мне надо подняться наверх за женой. Может быть, тебе будет удобнее подождать нас в гостиной?

— Хорошо, кузен.

Ролан и Жан-Пьер вышли из библиотеки как раз в тот момент, когда Бланш спускалась по лестнице. Увидев сводную сестру, Ролан удивился. Бланш впервые за много лет изменила своему вкусу — на ней было платье лилового цвета. Он понял, что здесь не обошлось без влияния Анжелики, и широко улыбнулся:

— Добрый вечер, сестра, как хорошо ты выглядишь.

Жан-Пьер тоже сказал несколько лестных слов. Бланш довольно улыбнулась.

— Ну, я думаю, что теперь уже все готово, — произнесла она бодрым голосом.

— Вы с Анжеликой просто волшебницы, — сказал Жан-Пьер, глядя на букеты цветов в хрустальных вазах и на гирлянды, развешанные по перилам лестницы.

— Благодарю вас, Жан-Пьер, — ответила Бланш, не в силах сдержать улыбки.

— А знаете, Бланш, я хотел бы вам что-то сказать, — продолжил Жан-Пьер.

— Мне?

— Отец должен со дня на день вернуться в Новый Орлеан из Копенгагена. Он очень хорошо отзывался о вас в своих письмах. Он много раз упоминал о том, что надеется снова увидеть вас.

— О, мне будет приятно встретиться с Жаком, — смущенно проговорила Бланш. — А теперь, господа, извините меня. Я пойду. Последние приготовления требуют моего присутствия…

Бланш быстро ушла. Ролан покачал головой, глядя ей вслед.

— А она побледнела, как только вы упомянули о Жаке, — сказал он Жан-Пьеру.

Жан-Пьер печально кивнул головой:

— И я это заметил. Как вы полагаете, есть ли хоть какие-нибудь надежды относительно моего отца и Бланш? Папа так одинок все эти годы, после того как скончалась мама.

Ролан взглянул в сторону гостиной. Бланш разговаривала там с дирижером маленького оркестра, приглашенного из Нового Орлеана.

— Как и вам, мне хотелось бы видеть вашего отца и Бланш вместе. Каждый раз, когда Жак приезжал сюда, было заметно, что они тянутся друг к другу. Но, увы, они такие разные. Жак путешествует по всему миру, а Бланш добровольно заточила себя здесь, в Бель-Элиз. Мне кажется, что нам было бы глупо питать какие-то надежды. — Ролан хлопнул Жан-Пьера по плечу и продолжил уже более бодрым тоном: — Но прошу вас, пригласите дядю Жака приехать к нам, как только он вернется в Новый Орлеан. Ясно, что Бланш не поедет туда, чтобы встретиться с ним. Жан-Пьер кивнул:

— Я обязательно передам ему ваше приглашение.

— Отлично. А теперь, если позволите, пойду посмотрю, что делает моя молодая жена.

Ролан направился наверх, и все его мысли были заняты его любимой Анжеликой. На его губах промелькнула грустная улыбка, когда он вспомнил слова Жан-Пьера о том, что ее может ожидать. Его жена была еще так молода. Ей всего семнадцать, и ее фигурка еще не утратила девичьей стройности. Он слышал о многих женщинах, которые умирали при родах. Конечно, мысль о ребенке была ему приятна. Ролан мечтал о наследнике. Но теперь он эгоистично желал, чтобы Анжелика на некоторое время принадлежала безраздельно только ему одному.