набережная называлась Дворцовой, была продолжением современной Дворцовой набережной. Позже именовалась Гагаринской, Воскресенской. После визита в Санкт-Петербург президента Франции набережную назвали Французской, после Октябрьской революции дали имя французского революционера Жореса. Теперешнее имя она получила в 1945 году.

Знаменитый Летний сад со знаменитой ажурной оградой тоже выходит на набережную Кутузова.

Не спеша мы пошли вдоль Невы, любуясь великолепными видами на другой ее стороне. Мы редко были вдвоем, как сейчас, всегда нас окружали люди, нам приходилось решать какие-нибудь вопросы, то у меня в офисе, то у него, а поговорить по душам никогда не приходилось, даже за рюмкой, говорили о делах. Сейчас судьба сделала мне подарок. Я задавал вопросы и получал ответы, обстоятельные, а главное, искренние.

— Я не ропщу, что обиваю пороги больших чиновников. Мне и раньше при Советской власти приходилось во все вникать, всем заниматься. С другим, не первым в клубе человеком любой наш начальник не желал иметь дело, а о теперешнем времени и говорить не приходится. Но если раньше надо было у власти выпросить квартиру, разрешение на покупку машины, вовремя осуществить запуск тепла в спортзал, то сейчас времена совершенно другие, все поставлено с головы на ноги, в какую дверь стучаться, неизвестно, и что услышишь за ней, одному богу известно. Мы брошены, в первую очередь государством. Спорт, а особенно игровые виды, остался на обочине. Во всех странах, ну по крайней мере в большинстве, государство принимает деятельное участие в его развитии. Такую махину за счет благотворительности не поднять. Ведь сегодня не утаишь, что уровень чемпионата России по волейболу снизился. Почему? Потому что у нас один и тот же круг людей переходит каждый год из клуба в клуб и лишь иногда появляются единицы из молодых, перспективных. Но это редкое явление.

О многом мы забыли, в том числе и о детско-юношеских школах. Игроков стали привозить со стороны, конечно когда есть деньги. Вот руководители клубов и бегают, ищут спонсоров. Нашел, купил двух-трех игроков, зачем заниматься детским спортом у себя в клубе.

Единицы увлечены подготовкой ребят и тратят на это свое здоровье. То же самое относится и к тренерским кадрам, новых имен в этом цехе не появляется. А как им появиться? Молодой тренер, как и игрок, должен какое-то время поработать рядом с хорошим тренером, чему-то поучиться, впитать знания. И только потом — становиться главным. Вот сейчас игроки с мировым именем, с огромным опытом игровой практики заканчивают играть. Куда им пойти? Все места заняты. Вот они и играют, пока ноги носят, а потом подаются в коммерцию. А их опыт так и не получит никакого применения.

Через несколько лет после нашего разговора появилась в нашей стране новая мода. Стали приглашать иностранных специалистов-тренеров не только для команд премьер-лиги, но и сборных России по волейболу. Грустно все это.

— Вячеслав Алексеевич, а у тебя нет желания все бросить?

— А у тебя, Константиныч?

— У меня? — я удивленно взглянул на Платонова. Он с улыбкой смотрел на меня. Подумав, я сказал:

— Думаю, что у нас с тобой разные профессии. Строитель был востребован всегда. Хотя и в нашей отрасли мода на иностранцев достигла небывалых размеров. Бывают моменты, когда неудачи душат. Но я всегда представляю время жизни, как синусоиду. Тем себя и успокаиваю. Работа для меня — жизнь, и не только, как возможность прокормиться.

— Вот ты и ответил за меня. К тому же тренерская работа — это моя планида. Я отдал этой профессии больше тридцати лет. Конечно, можно найти себе какое-то дело, но слишком много я отдал волейболу, перенес уже три операции. Скажу тебе сокровенное — я очень хочу построить дворец для игры в волейбол.

— Но у Вас есть спортивная база на Вязовой.

— Есть, но ты знаешь, какая она, потому и хочу дворец.

Я раскрыл рот, чтобы начать расспрашивать о новой идее Платонова, но он перебил меня:

— Давай об этом не сейчас, не хочу на ходу.

— Хорошо, — ответил я.

Мы молча подошли к памятнику великому полководцу Суворову:

Среди балтийских солнечных просторов,

Пред широко распахнутой Невой,

Как бог войны, встал бронзовый Суворов

Виденьем русской славы боевой.

— Прочел я запомнившиеся еще с юности слова Всеволода Рождественского.

На памятнике генералиссимус был представлен в образе бога войны Марса. На пьедестале барельеф, на котором в аллегорической форме изображены Слава и Мир, осененные щитом с надписью «Князь Италийский, граф Суворов Рымникский, 1801 г.» Эти титулы напоминают о самых громких победах полководца. За символом доблести отечественного оружия и непобедимости российской армии.

Словно по линейке расчерченные дорожки и много зелени, аккуратно подстриженной и ухоженной, вдали красуется Михайловский дворец. Все радует глаз, волнует сердце. Мы долго смотрели на низкий партерный сад с вечным огнем в центре, на строгое классическое здание казарм Павловского полка, на воспетый в стихах Летний сад, на видневшуюся ажурную пристань Росси, что на Мойке. Каждый думал о своем. Для меня этот счастливый миг остался в памяти и слава Богу, что память сфотографировала его и сохранит, пока я жив.

Под впечатлением от увиденного, с трудом сдвинулись с места, подошли к набережной. Красота прекрасных видов окружала нас: Суворовская площадь, Дворцовая набережная, Троицкий мост, Петропавловская крепость, Биржа с ростральными колоннами, Дворцовый мост. Во всем мире нет таких мест.

Облокотившись на парапет, мы стали смотреть на Неву. Небольшой прогулочный катер, с упорством преодолевая сильное течение реки, полз к Троицкому мосту. Молчание, нарушил я:

— Знаешь, Вячеслав Алексеевич, Нева удивительная река. Как только Петр ступил на ее берега, она стала главной дорогой, связывавшей столицу со страной. И для сообщения внутри города петербуржцы пользовались водным транспортом. Судов на реках и каналах было не меньше, чем экипажей на улицах. Привычная картина, экипаж на суше, на воде лодка, пассажиры и с суши и с воды ведут разговор.

Под удалые песни гребцов скользили прогулочные лодки богатых бар — позолоченные, обитые бархатом, накрытые шелковыми палатками. Гребцы были в форменных мундирах, часто роскошных. Так, «гондольеры» князя Юсупова носили вишневого цвета куртки, богато отделанные, и шляпы с перьями. Красиво разодеты были и гребцы на лодках, принадлежащих Адмиралтейству. Дворцовое ведомство, министерства, полиция тоже содержали небольшие флоты. От берега к берегу сновали лодчонки перевозчиков. Мостов было мало, потому только через Неву перевозили в двенадцати местах.

— Да… Михаил Константинович, вот бы на денек вернуть эту красоту в наше время.

— Если бы вернули, то мы бы с Вами увидели вдобавок ко всему стрелку