– В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ, В КОНЦЕ следующей недели, – произнес инспектор Джон Мэлоун.

Он отчетливо произнес каждое слово.

– И это последняя неделя, Мэлоун.

Голос принадлежал детективу Джо Кардоне.

– Ты пытаешься усложнить все еще больше, Джо? – спросил сидящий за столом инспектор.

– Конечно нет, инспектор. Я с вами до последней минуты. Но эта минута наступит в полночь. И вы это знаете.

– Верно, Джо. Я понимаю. Промедление смерти подобно.

Кардона чуть отодвинулся от окна.

– Все силы брошены на это расследование, Мэлоун, но дело не складывается. И в этом есть моя вина.

– Не говори так, Джо.

– Но это правда. Дело Ладлоу у тебя последнее. Если что-нибудь обнаружим, все будет отлично. Но пока – ни единой зацепки, не то что улики.

– И все же ты неправ, Джо. Ты не можешь что-либо изменить, по крайней мере, сейчас. Но проигрывать так не хочется…

– И с китайцами ничего не вышло. Ты ведь видел мой рапорт. Я все проверил – безрезультатно.

– Может быть, драгоценности все еще у вора, Джо.

– Ни малейшего шанса, Мэлоун. Ни один вор не станет держать у себя награбленное так долго. Особенно такой доморощенный грабитель, как тот, кто, как мы думаем, взломал сейф. Дело ведь касается драгоценностей. Если сумеем пролить свет на это дело, шум поднимется!..

– Да что толку говорить об этом, Джо: еще час с небольшим – и я уволен.

– Может, тебе пойти домой, старина? Тут неподходящее место, чтобы сидеть всю ночь.

– Ребята знают, что я ухожу, Джо. Я хотел, чтобы они видели: я пробыл до конца.

Детектив пожал плечами.

– Ах, если бы можно было еще что-то предпринять, Джо. Я получу известия только в понедельник, а сегодня я мог бы подежурить, и это мой последний шанс.

Детектив зашагал по комнате.

– Знаешь, Мэлоун, я верю, что ты прав: за всем этим стоит что-то очень большое. Вот почему мы застряли. Наверно, оно настолько велико, что Бриллиантовый Берт – просто мальчишка по сравнению с ним. И нам с этим не справиться. Ни единой улики в связи с убийством, ни единого следа драгоценностей.

Мэлоун задумчиво взирал на детектива.

– Я знал это с самого начала, Джо, – сказал он. – В этом замешано много народу, но само награбленное добро попало лишь в одни руки. Знаешь, что я думаю? Пожалуй, этот человек настолько хитер и умен, что, даже если мы узнаем, что драгоценности у него, нам не удастся их забрать.

– Почему же?

– Потому что мы не сможем доказать, каким путем они к нему попали. Он окажется в положении честного человека. Мы сможем его арестовать, но у него обязательно будет алиби – или что-то наподобие этого.

– Вероятно. Так о чем тогда волноваться?

У тебя все равно не получится добраться до него, Мэлоун. И мне это ужасно неприятно. Ты ведь лучший из всех инспекторов.

– Ну ладно, Джо, все равно это моя последняя ночь. И дело не в работе. Все знают, что я здесь. Но самое ужасное то, что я провалил это дело. Надеюсь, тебе не придется через это пройти.

Детектив похлопал старшего товарища по плечу.

– Я тоже в этом завяз, – сказал он. – Может быть, это не так важно, ведь тебе придется уходить, а мне – нет. Но, когда ты уйдешь, в полночь, я хочу лично попрощаться с тобой Мэлоун посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого. Зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Что?.. Я не понимаю… Да, это инспектор Мэлоун. Вы спешите? Звоните с Лонг-Айленда? Что?

Он передал телефон детективу.

– Алло, – прорычал Кардона. – Что?

В его глазах блеснул интерес. С губ слетали быстрые слова. Он оглянулся на Мэлоуна. Инспектор оперся локтями о стол и положил голову на руки.

Детектив был необычайно оживлен.

– Да, продолжайте… Да… Да… Я вас понял… Лучше скажите, кто вы такой… Нет? Что ж, я все равно воспользуюсь этим шансом.

Он опустил трубку на рычаг и нырнул в рукава пальто.

– Что происходит, Джо? – удивился Мэлоун.

– Не могу тебе сказать, – воскликнул Кардона в возбуждении. – Время дорого, Мэлоун. Это наводка – по поводу драгоценностей Ладлоу. Может, утка, а может, и нет. У меня внизу люди. Надо спешить. Ехать далеко, а до полуночи – совсем немного осталось.

И он пулей вылетел из комнаты.

Инспектор Мэлоун снова уселся в кресло. Ему-то о чем волноваться? Это прежде он переживал, а теперь, в самом конце, получить наводку – это уже ничего не значит.

Драгоценности Ладлоу! Может, Джо Кардона и обнаружит их в один прекрасный день, но инспектор Мэлоун уже не будет в этом участвовать.

ПО УЛИЦЕ ПЕРЕД ЛАВКОЙ Ван Фу прогуливался человек. Под пальто у него топорщился какой-то сверток. Он быстро огляделся и вошел в дом. Улица была пустынной, как и всегда в половине двенадцатого, а особенно в субботу, когда люди отдыхают.

Лу Чой безучастно оглядел вошедшего. Он и раньше его видел, так какой может быть интерес? Работать у Ван Фу – тоска смертная. Лу Чою уже два дня приходилось безвылазно торчать в лавке, ибо его кузен, Лин Чау, вернулся к себе в Йонкерс.

Здоровяк остановился у прилавка и посмотрел на Лу Чоя. Потом быстро вытащил из-под пальто шкатулку и поставил ее перед китайцем. И поманил пальцем. Лу Чой подошел посмотреть, зачем его позвали.

Краснолицый протянул ручищу и схватил Лу Чоя за шею. Мощным движением он перекинул щуплого китайца через прилавок. Мелькнула веревка, и через пару минут сторож лавки Ван Фу уже лежал связанный, с кляпом во рту.

Здоровяк легко поднял его и отнес в укромное место, за коробки с чаем. Потом спокойно прошел через магазин к задней двери и четыре раза постучал в нее костяшками пальцев.

В двери открылось маленькое окошечко. Появилось лицо – то было лицо одного из гигантов-азиатов, охранявших подходы к святилищу Ван Фу. Китаец внимательно посмотрел сквозь окошечко в двери, но, ничего не увидев, просунул голову. Сильная рука схватила его за макушку и прижала горло к дверной панели. Китаец издал приглушенный сип.

Здоровяк отпустил его. Охранник юркнул в дверь. Проворно открыл замок, и гость вошел внутрь. Он быстро поднялся по лестнице и очутился в комнате Ван Фу. Старый китаец сидел за столом.

– О, никак это мой друг Джонни! – воскликнул он.

– Да, и никто другой.

– А под мышкой у вас, как я вижу, шкатулка. Правильно ли я понял, – вы принесли то, что обещали?

– Вы абсолютно правы, Ван Фу. Вот, взгляните-ка.