— Такое возможно. Но, изучив твои документы, я пришла к другому выводу. Он их знал. Лично.

— С чего ты взяла?

— Ни в одном случае не было ни взлома, ни посягательства с применением насилия. Что касается первой жертвы, то на парковке не нашли следов борьбы. Что до второй, то лаборатория Павуа — настоящая крепость. Туда нельзя проникнуть, не оставив следов. Нелли Баржак ночью сама встретила убийцу и показала ему лабораторию. Это точно. Что касается мастерской Вьотти, тут все то же самое. Никаких следов взлома. Франческа сама открыла убийце, ночью, ничего не опасаясь. Она его ждала.

— Мы проверили все их звонки. Входящие и исходящие. И сверили все три распечатки. Ни одного совпадения.

— Убийца поддерживал с ними связь как-то иначе. Он умудрялся встречаться с ними в определенном месте. И это место нам надо вычислить. Пусть твои парни займутся этим, Патрик!

— Что-нибудь придумаю.

Жанна поняла: счет один-ноль в ее пользу. И продолжала уже спокойнее:

— Удалось продвинуться с Франческой Терча?

— Мы побывали у нее дома. Это большая мастерская в Монтрёй.

— Ты хочешь сказать, что там она занималась скульптурой для себя?

— Ага.

— И как тебе ее скульптуры?

— Отстой. Сцены пыток. Я покажу тебе снимки.

— Еще что-нибудь?

— Да вроде нет. Но, по-моему, она собиралась переехать.

— Почему?

— Она жила в двухуровневом лофте. Внизу мастерская, наверху квартира. Так вот, на мебели стояли цифры. Точнее, одна и та же цифра.

— Какая?

— Пятьдесят. Написано фломастером на клейких бумажках. На шкафах. На холодильнике. На зеркалах в ванной. Сперва мы даже не поняли, а потом сообразили, что, верно, она готовилась к переезду. Думаю, это понадобилось для мебельного склада.

Жанна уже поняла. Она спросила:

— У тебя в группе есть женщины?

— Нет.

— А стоило бы пригласить одну-двух.

— Зачем?

— Протокол вскрытия Франчески у тебя?

— Перед глазами.

— Какого она роста?

— Метр пятьдесят семь.

— А весила сколько?

— Медэксперт пишет — шестьдесят восемь. Зачем ты спрашиваешь?

— Потому что Франческа сидела на диете. Пятьдесят килограммов — вес, который она себе наметила. И написала повсюду как памятку. К примеру, цифра на холодильнике призывает к порядку. Не сметь перекусывать!

— Ты чокнулась?

— Сам ты чокнулся. Пока убийства женщин будут расследовать одни мужчины, они и половины не поймут.

— Спасибо за нотацию, — буркнул Райшенбах обиженно.

— Не за что. Я, например, записываю то, что задумала, помадой на зеркале в ванной.

Легавый поддел ее:

— So what?[36]Чем это поможет расследованию?

— Это еще раз указывает на то, что у них было общего: избыточный вес. И соответствующий образ жизни. Ищи места, имеющие отношение к таким вещам. Может, они ходили в один и тот же спортзал, в турецкую баню… Ищи.

Райшенбах не ответил. Жанна поняла, что пора передать ему инициативу.

— Сегодня ничего не нарыл?

— Нет.

— А как насчет совпадений? В данных о детишках из Центра Беттельгейма и амниоцентезах из лаборатории Павуа?

— Еще не закончили, но пока никаких результатов.

Жанна не стала настаивать. В этот след она уже не верила. Теперь она знает имя убийцы, только и всего.

— А как насчет моего адвоката? — спросила она. — По имени Хоакин?

— Во Франции нет ни одного адвоката с таким именем. Ты уверена, что он француз?

— Не уверена. А с детализацией звонков?

— Завтра утром я получу полную распечатку звонков Тэна. А пока у меня есть список звонков этого твоего парня, Антуана Феро.

Сердце Жанны учащенно забилось.

— В последние дни звонков было немного. Сегодня утром всего два. А после ничего. Оно и понятно.

— Почему?

— Потому что я позвонил на оба номера. Первый звонок был в его телефонную регистратуру. Он отменил все встречи с пациентами. Второй звонок — в турагентство «Путешествия Одиссея». Феро забронировал билет на самолет до Мадрида. Потом — до Манагуа.

— В Никарагуа?

— Точно. В полдень он вылетел в Испанию. Если собиралась послать ему повестку, то опоздала. Через несколько часов он будет лететь над тропиками.

Выходит, Антуан Феро ударился в бега. Эта мысль ее успокоила. Но при чем тут Никарагуа? Может, у него там друзья? Она знала эту страну. Не лучшее место для туризма, пусть даже политическая ситуация там заметно стабилизировалась…

Внезапно ее осенило. Акцент отца. Связи сына с Латинской Америкой. Возможно, оба они родом из Никарагуа. Тогда отъезд Феро мог означать нечто иное. Он не бежал. Напротив, он вел расследование, связанное со своим пациентом и его сыном. Шел по следу…

— Ты выяснил, кому он звонил в субботу?

— В общих чертах.

— Проверь их возраст. Профессии. Нет ли в этом списке испанской фамилии.

— Посмотрю. На первый взгляд ничего особенного.

— Еще одно. В твоих папках нет ни слова о записных книжках, данных из мобильников, смартфонов жертв.

— Они существовали, но теперь у нас их нет. Тэн забрал их домой.

— Выходит, они…

— Сгорели. Вместе со всем остальным.

Жанна устало вздохнула:

— Я вот подумала… Похоже, убийца одержим доисторическими временами. Ты проверял, не было ли краж, ограблений или актов вандализма в Музее первобытного искусства или Музее естествознания в Ботаническом саду?

— Нет. А что, собственно, ты ищешь?

Жанна вспомнила, как она пропадала в музеях, где были выставлены работы Ханса Беллмера. Долгие годы она надеялась напасть там на след убийцы своей сестры. Искала любую мелочь, зацепку, которая привела бы ее к маньяку-кукольнику. Из этого ничего не вышло. Но может, на этот раз…

— Проверь все места, имеющие отношение к первобытной эпохе, — настаивала Жанна. — Книжные, музеи, библиотеки… Расспроси тех, кто там работает. Вдруг всплывет чье-то имя. Что-то необычное, странное… Он где-то там, я это чувствую.

— Жанна…

— У нас остались считаные часы.

— Без проблем.

— Точно?