Речь шла об отделении от России. И Москва не протестовала! Не возмутилась действиями сепаратистов! Напротив, Москва признала Дальневосточную республику. Это был компромисс, вынужденное решение. Или, точнее сказать, крупнейшее после Брестского мира с Германией внешнеполитическое отступление Советской России. Главная задача буферного государства — предотвратить прямое столкновение с Японией.

— Война с Японией нам сейчас по понятным причинам непосильна, — объяснил Ленин на VIII съезде Советов в декабре 1920 года. — Поэтому мы должны попытаться сделать все возможное, чтобы не только оттянуть эту войну, но и, по возможности, избежать ее.

Местные большевики не желали никакого буферного государства. Но Ленин настоял на своем. Латышский крестьянин Яков Давидович Янсон, который после революции стал председателем Иркутского совета, объяснял местным товарищам:

— Вопрос о буфере решен в Москве центральным комитетом. Сообщение об этом мы получили за подписью Ленина.

Председатель Дальневосточного крайкома партии и член Дальбюро РКП(б) Петр Михайлович Никифоров, старый большевик, при царе приговоренный к смертной казни, 4 января 1921 года был вызван к Ленину для доклада.

Владимир Ильич дал ему десять минут для доклада и сформулировал постановление: «Признать советизацию Дальневосточной республики безусловно недопустимой в настоящее время, равно как недопустимыми какие бы то ни было шаги, способные нарушить договор с Японией».

В феврале 1920 года Ленин телеграфировал Троцкому и Реввоенсовету 5-й армии: «Надо… потребовать, чтобы все в Сибири осуществили лозунг: «ни шагу на Восток далее, все силы напрячь для ускоренного движения войск и паровозов на запад в Россию». Мы окажемся идиотами, если дадим себя увлечь глупым движением в глубь Сибири, а в это время Деникин оживет и поляки ударят. Это будет преступление».

Правительством Дальневосточной республики руководил Александр Михайлович Краснощеков, социал-демократ по убеждениям, образованный и остроумный человек. До революции его сажали и ссылали. Он эмигрировал в Германию, потом в Соединенные Штаты. Работал в Чикаго адвокатом. В 1917 году вернулся.

15 декабря 1920 года РСФСР и ДВР подписали договор о границах, в соответствии с которым Камчатка отошла к Советской России. Глава правительства Александр Краснощеков был против. Он выговаривал чрезвычайному уполномоченному республики в Москве Иосифу Григорьевичу Кушнареву (до этого председатель подпольного Дальневосточного комитета большевиков, член Дальбюро) по прямому проводу:

— Это недопустимое нарушение общей политики, особенно после торжественного признания независимости ДВР! Хотел бы, чтобы вы поняли серьезность этого положения и ту оценку, которую даст этому Япония. Мы с ней воюем за Сахалин, а отдаем Камчатку Советской России. Я лично считал бы лучшим закончить всю комедию.

Его мнение не имело значения. Ленин считал, что независимость ДВР — чисто формальная.

Ленин объяснял соратникам на VIII съезде Советов:

— Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии… И, давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику.

В Москве рассчитывали на противоречия между Вашингтоном и Токио.

Ленин и Троцкий отправили шифротелеграмму в Омск председателю Сибирского ревкома Ивану Никитичу Смирнову: «В отношении к представительствам Японии и Соединенных Штатов надлежит всячески использовать их антагонизм. Вам нужно искать контакта с американскими представителями, давая им понять, что мы по-разному оцениваем возможность политики Японии и Соединенных Штатов в Сибири, считая, что Япония стремится к территориальным захватам, которые ведут к повстанчеству, военному отпору и хаосу, тогда как Америка хочет экономических концессий, что ни в коем случае не вызывает принципиальных возражений».

Концессии на Камчатке на вылов рыбы и добычу нефти в Москве собирались отдать американскому миллионеру Фрэнку Артуру Вандерлипу, главе одного из крупнейших американских банков. Но сделка не состоялась.

Правительство ДВР держалось крайне осторожно. Поручило министру иностранных дел уведомить иностранные державы: «Народно-революционная армия вела военные действия только против Семенова, но не вела против японских войск, и случаи столкновения — печальное недоразумение».

Представители правительства ДВР и командования японских экспедиционных войск подписали «Договор о перемирии». В нем говорилось: «Буферное государство не примет коммунизм за форму и будет носить народный, широко демократический характер. Для этого будет созван съезд представителей, правильно и независимо выражающих волю населения русского Дальнего Востока».

11 мая 1920 года командующий японскими войсками генерал Оой заявил:

— Мы всей душой приветствуем образование из областей Дальнего Востока района на основах самоуправления и установления той политической формы правления, которая будет соответствовать воле всего населения.

24 мая на станции Гонгота начались переговоры между представителями ДВР и японского командования. Договорились, что республика «должна поддерживать отношения теснейшей дружбы с близкого общения с Японией», что оно «не положит коммунизм в основу своей социальной системы и что она будет иметь народный характер, покоясь на широких демократических принципах». Республика обещала не пропускать на свою территорию войска Советской России и гарантировать неприкосновенность японских граждан. Со своей стороны, ДВР требовала вывести с территории республики все иностранные войска.

Правительство ДВР вовлекало японский бизнес в развитие Дальнего Востока. Александр Краснощеков заключил договор с японской фирмой «Мицуи» о предоставлении ей лесной концессии в Приморье. В Москве были крайне недовольны этой самостоятельностью. Нарком Чичерин пояснил: предоставление концессий «недопустимо, пока Япония не очистит всей без исключения территории ДВР и не восстановит дипломатических отношений с ДВР и РСФСР».

18 июня 1921 года Чичерин отправил секретарю ЦК партии Вячеславу Михайловичу Молотову докладную записку: «Коллегия НКИД считает недопустимым и крайне вредным и опасным вступление в какие бы то ни было переговоры с японским правительством».

В конце лета 1921 года японцы предложили правительству ДВР обсудить спорные вопросы. 27 августа в китайском городе Далянь, японцы его называют Дайрэн, начались переговоры японских дипломатов и представителей Дальневосточной республики.

Делегацию составили Федор Николаевич Петров, член Дальневосточного бюро ЦК и заместитель председателя Совета министров ДВР (в царское время был на поселении в Иркутской губернии, партизанил в Сибири), заместитель министра иностранных дел Иннокентий Серафимович Кожевников (партизан, внезапно переброшенный на дипломатическую работу) и Петр Федорович Анохин, секретарь Дальбюро ЦК и особоуполномоченный Наркомата иностранных дел (в мае 1922 года он был убит бандитами под Читой).