Эвелин поднялась вслед за мной.

— А я не уйду, пока ты не услышишь правду. Если и потом будешь уверена, что твоя семья невиновна, то я умываю руки. Я почти уверена, что мой брат влюбился в тебя, и сейчас ему очень больно, а у меня сердце разрывается от одного взгляда на него. Я бы лучше надрала тебе задницу за то, что ты выгнала его, но сперва все же должна рассказать правду. Потом все будет зависеть только от тебя. А теперь сядь обратно, мать твою.

От ярости в ее тоне я шокировано выгнула брови. Она заступалась за брата. Сказала, что он полюбил меня. У меня вдруг пересохло во рту. Я попыталась облизать губы, но ничего не вышло. В горле будто встал комок. Медленно кивнув, я опустилась на диван, уступив ее требованиям. Эвелин снова села рядом.

— Фотография сделана три года назад, когда нас впервые поселили в дом Гриффинов. На первый взгляд кажется, что все мы счастливы, но это фальшивые улыбки, — она снова вручила мне фотографию, и я присмотрелась.

Мэйсон казался гораздо стройнее, а на руках еще не было татуировок. Выражение его лица показалось обеспокоенным, хоть и не так сильно, каким бывало теперь. Еще не было глубоких шрамов в душе, которые теперь крылись за его прекрасными серыми глазами.

— Все там было не тем, чем казалось. Лилиан была далека от милой заботливой опекунши, которая решила помогать тем, кому не повезло. Она вела себя, как дьявол в маске, в ней скрывается столько ненависти, что впору задохнуться.

Ее описание Лилиан никак не укладывалось у меня в голове. Так они были далеки от знакомого мне образа доброй тети, с которой я выросла. От той Лилиан, которая вечерами заплетала мне косы и помогала с домашним заданием, навещая отца. Мне хотелось потребовать немедленно прекратить чернить имя любимого мне человека, но внутри поселилось какое-то щемящее чувство, нашептывающее, что я должна хотя бы выслушать Эвелин.

— Мы жили у Гриффинов целый год. Наша предыдущая семья… ну, мы думали, что останемся с ними до совершеннолетия, но наша опекунша забеременела и… Что ж, когда у тебя, наконец, появляются собственные дети, то временные перестают быть нужными. Впрочем, у мистера Гриффина все было иначе. Он навещал меня по ночам, пьяный до беспамятства, — я сжала пальцы в страхе перед тем, что могло сорваться с ее губ. — Твой дядя никогда меня не касался. Но другим девочкам, попадавшим к ним в дом, везло меньше.

— Нет… — мне не хватало воздуха, словно меня только что пнули в живот.

— Да. От выпивки поздно ночью у него развязывался язык, и он признавался во всем, что совершал.

«Это невозможно. Дядя Джордж не… не мог».

— Я тебе не верю. Почему он, по-твоему, делал столь ужасные вещи, но тебя никогда не трогал?

— Потому что я совсем не похожа на его дочь.

Я судорожно вздохнула, покачнувшись.

— Боже. Честити? Неужели он…?

— Нет, он говорил, что никогда не прикасался к ней. Иногда мистер Гриффин плакал, признаваясь, что его одолевает такое сильное желание, что он боится однажды не сдержаться. Но на тот момент, когда мы жили у них, ничего такого не происходило.

«О, моя бедная кузина. Одна мысль…»

Я покачала головой.

— В ту ночь, когда нас вывезли из дома Гриффинов, Лилиан застала Джорджа в моей комнате. Он не так давно вернулся домой после деловой встречи. Был пьян и зол из-за чего-то. Тогда я многого не понимала, но постепенно все обрело смысл, — я подняла руку и накрыла пальцы Эвелин. С уголка ее глаза скатилась слеза, но я промолчала, дав ей время прийти в себя. — Он исповедовался в грехах «Элиты». Если бы я тогда понимала, что нужно кому-то рассказать… может… может, я могла что-то сделать…

— Милая, о чем ты говоришь? — я потеряла ее мысль. Мой дядя состоял во многих клубах. Он был широко известным общественником. — Дядя мог говорить о чем угодно. Может, он метафорично рассказывал о своем гольф-клубе? Или о церковном…

— Он говорил об «Элите». Тайном университетском обществе. Думаю, мистер Гриффин состоит в нем. Твоя тетя тоже в это впутана. И это еще не все. Мне нужно столько тебе рассказать.

Я покачала головой. Похоже, она совсем запуталась. Это… секретное общество? Чепуха какая-то.

— Эвелин, послушай. Тебе, видимо, через многое пришлось пройти, но…

Она остановила меня, взмахнув рукой, и снова полезла в сумку, вытащив позолоченную карточку. Она была плотной, как картон, а угол опален огнем.

— Что это?

— Доказательство.

Следующие двадцать минут мой мозг буквально кипел, пытаясь уложить в голове все, о чем говорила Эвелин. О годах разлуки с братом. Ужасных вещах, через которые она прошла. О Мэйсоне. Моем бедном Мэйсоне. Про истинную власть Лилиан. «Элиту». Под конец разговора с моего лица сошли все краски. Если Эвелин говорила правду, то Мэйсон действительно испытывал ко мне чувства. А Лилиан… Она и правда больше походила на дьявола в маске.

Мэйсон

Мой план уже пришел в действие.

Единственный способ остаться с безоружной Лилиан наедине — застать ее врасплох. Если моя теория верна, то не одна она представляла «Элиту». Может, Лилиан вдохновленно дергала меня за ниточки, но кто-то выше явно дергал и ее. Зависть, не задавая лишних вопросов, сперва взломал аккаунт Лилиан, а потом отослал ей текст с неопределяемого номера. В послании было приглашение в заброшенный монастырь для обсуждения вопросов, касавшихся «Invidia». Латинское наименование зависти. Если Лилиан состояла в клубе, то я был почти уверен, что таков ее грех. Однако в случае неверной ставки ничего не выйдет, и я загублю многих людей.

Подъехав к монастырю, увидел припаркованную машину, и мое сердце забилось чаще. Я выскользнул из автомобиля Мики и пошел к главному входу, мимо меня со свистом проносился ветер. Я завел руку за спину и нащупал пистолет, засунутый за пояс. Этим вечером не было никаких гарантий, но я готов ко всему. Если Лилиан догадывалась, что это подстава, то пришла не одна. В этом случае меня убьют.

Перед уходом я оставил Мике четкие инструкции. Попросил его вмешаться и приглядеть за моей сестрой, если со мной что-нибудь случится. Я знал, что если кто-то и выполнит просьбу, то это он.

В монастыре меня встретил привычный полумрак, если не считать зажженных Лилиан свечей. Переступив порог, я заметил, что она стояла у камина спиной ко мне. Лилиан развернулась, и я увидел, как самодовольное выражение моментально слетело с ее лица.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила она, взгляд Лилиан метнулся мне за спину. Она явно ждала еще кого-то.

— Не волнуйся. Больше никто не придет.

Ей не удалось скрыть внезапно охватившую ее нервозность.

— Что? Чего ты хочешь? — запахнув плащ, она попыталась обойти меня, но я поднял руку, схватил ее за предплечье и толкнул назад. Каблук Лилиан зацепился за расшатанную доску, она споткнулась, но устояла. — Да как ты смеешь? — прошипела Лилиан.