Малыш, доктор, Девкали и Райков поднялись к входу в пещеру. За ними шел робот, тащивший большой прожектор и стационарный геологический лазер. Катер снова взмыл в воздух и Повис над ложбиной.

Вход в пещеру был почти круглым, и его можно было заметить, только подойдя вплотную: дыра была прикрыта скалой. Малыш включил фонарь на шлеме и посветил внутрь. Луч ушел в темноту и рассеялся там.

— Большая пещера, — сказал Павлыш.

Павлыш до этого не сказал ни слова за всю поездку. При других обстоятельствах Малыш обязательно бы обратил внимание на этот странный факт и довел бы его до сведения окружающих. Но сейчас он не заметил необычной молчаливости доктора, а если и заметил, то не обратил на нее внимание.

Малыш наклонился и осветил нижнюю кромку лаза. Кромка была исцарапана. Некоторые из царапин были совсем свежими.

— Наверно, они здесь. Предупредить о нашем приходе?

— Как?

— Дать сирену.

— Подожди, — сказал доктор. — Вернее всего, они и так знают, что мы здесь.

Доктор приказал роботу подойти к самому входу.

— Ты хочешь поставить большой прожектор?

— Да.

— Отсюда мы вряд ли чего увидим. Сначала все равно кому-то придется войти в пещеру. Я пойду первым.

И Малыш, не ожидая продолжения дискуссии, пригнувшись, нырнул в лаз. Как только темнота охватила его, он прижался к стенке, — лаз сразу за входом расширялся. Малыш прислушался. Ничего подозрительного. Горизонтальный столб света врывался в пещеру и растворялся в темноте. Через несколько секунд свет пропал — что-то темное заслонило вход. Павлыш толкнул Малыша и встал рядом. Он быстро дышал и спросил шепотом:

— Ничего не заметил?

— Все в порядке. Дурачье мы. Если бы они хотели, то перестреляли нас, как цыплят. Я пройду чуть вперед.

Малыш, нащупывая стенку перед собой, сделал несколько шагов в глубь пещеры. Когда отверстие лаза уменьшилось и стало белым глазом в громадном мире тишины и темноты, Малыш остановился и включил фонарь. Луч скользнул по неровной стене, оторвался от нее, выхватил где-то вдали скалу, пробежал, как палка по забору, по зубцам сталагмитов и уперся в противоположную стену туннеля. Второй луч — фонаря Павлыша — совершил такое же путешествие и также уперся в стену.

— Райков, — сказал Павлыш, — заносите с Девкали прожектор.

Белый глаз входа исчез — Райков с Девкали втаскивали тяжелый прожектор.

— Включать? — спросил наконец Христо.

— Да. Дайте максимальное рассеивание.

На месте белого пятна появился красный свет, он ширился и разгорался, белел и с каждой секундой захватывал все большую часть пещеры, расцвечивал сталагмиты и сталактиты, отталкивал в глубь тени скал, отразился в черной воде озерка в глубине зала и, наконец, добрался до дальней, метрах в трехстах, стены.

Пещера была пуста.

Девкали с Райковым остались у прожектора. Малыш и доктор вышли на середину. Пещера была невысока — метров десять — и показалась Павлышу похожей на чердак в старом доме, захламленный сундуками, поломанными кроватями, лыжами, ненужными до зимы, — чердак, таящий в себе загадки и находки, невидные, пока глаза не привыкнут к пыли и полутьме, вечно царящими там.

Вернувшись к прожектору, разведчики разделились: Павлыш пошел вдоль левой стены пещеры, Цыганков — вдоль правой. Путешествие было долгим и трудным: у стен громоздились камни, сталактиты тянули к разведчикам длинные ломкие щербатые зубы, и приходилось останавливаться у каждой трещины, у каждой впадины, чтобы не пропустить вход в следующий зал пещеры.

Тишину нарушали только резкие возгласы разведчиков. Малыш приговаривал время от времени: «А вот такого кристаллика я еще не видал». Или: «Ты мне не грози, я тебя обломаю». Малыш вообще любил разговаривать с предметами неодушевленными, — привычка эта выработалась у него за долгие годы общения с приборами в рубке связи. Павлыш молчал. Райков иногда переговаривался с Баковым: он коротко сообщал, что все в порядке, ничего подозрительного не найдено.

Минут через десять доктор встретился с Малышом у дальнего края зала. Пещера была замкнутой — выхода из нее не было.

Баков ошибся. Антипин никуда не выходил из вездехода, не предупредив об этом «Сегежу». Все было куда проще.

Когда Снежина с профессором увидели с делянок цветы в кустарнике и полезли по склону холма, чтобы разглядеть их, Антипин ни на секунду не упускал их из виду и даже поддерживал со Снежиной разговор — для страховки.

Потом, когда Снежина и Кори отошли поглубже в кустарник и скрылись среди ветвей, Антипин подогнал вездеход к самой кромке кустарника, откуда начинался подъем на холм. Ему пришлось для этого на минуту отвернуться от своих товарищей, но это его не очень беспокоило, потому что он слышал, как Снежина разговаривала с профессором.

Люк вездехода был открыт, и, остановив машину, Антипин высунулся по пояс наружу, чтобы сверху получше разглядеть, как далеко отошли товарищи от вездехода. Он увидел, как поблескивают их скафандры, и хотел было спуститься обратно, но ему показалось, что кусты за спиной профессора шевелятся. Они могли шевелиться и от ветра, но Антипин обеспокоился и, опершись руками о края верхнего люка, подтянулся повыше.

И в этот момент человек, неслышно взобравшийся на гусеницу вездехода, схватил Антипина сзади за шею и сильно рванул на себя. Не ожидавший нападения, Антипин потерял равновесие и вывалился из люка. Он попытался дотянуться ногой до кнопки тревоги, но промахнулся. Антипин терял сознание — сильные руки перехватили мягкую ткань на горле, и он захрипел… Последнее, что он услышал, был голос Снежины:

— Что с вами, Иван Филипыч?

В ту же секунду еще трое выскочили из кустов и накинулись на Снежину и профессора. Их повалили на землю и скрутили. Криков Снежины о помощи Антипин уже не слышал.

Напавшие велели пленникам подняться. Снежина встала и тут только разглядела, что они были лигонцами, одетыми в антирадиационные скафандры с большими прозрачными шлемами, похожими на те, что одевали когда-то водолазы. Из-под скафандров виднелись военные мундиры. Нападающие были вооружены автоматами и короткими мечами на портупеях.

— Почему вы на нас напали? — спросила Снежина.

Солдат, к которому она обратилась, хихикнул при звуке непонятного языка, и его дряблые синеватые щеки дрогнули.

— Кто вы? — спросила Снежина по-лигонски.

— Молчи, — сказал солдат. Голос его звучал глухо и неразборчиво. Их шлемы не были приспособлены для ближней связи.