Пока, правда, все шло как надо, так что Джудит расслабилась и начала получать удовольствие от еды и общения.

– Ну а ты? – спросил ее полковник. – Выдержишь ли ты разлуку со своими? Как тебе живется в «Святой Урсуле»?

Она пожала плечами:

– Нормально.

– А где ты будешь во время каникул?

– Я буду жить у тети Луизы.

– Где это?

– В Пенмарроне, рядом с полем для гольфа.

В этот миг над столом повисла тишина – один из тех непредсказуемых моментов, когда все беседующие разом замолкают на какое-то мгновение. И когда Джудит прибавила: «Дом называется Уиндиридж», ее голос прозвучал в полной тишине.

С другой стороны стола раздалось хихиканье Лавди.

– Что смешного? – спросил у нее отец.

– Если бы у меня был такой дом, я бы назвала его «Старая задница, одиноко стоящая на вершине холма», – выпалила она и закатилась пронзительным смехом; она наверняка бы подавилась кусочком мяса, если бы не полковник, вовремя хлопнувший ее по спине.

Джудит смутилась. Наверно, на Лавди сейчас обрушится шквал укоризненных замечаний или ей даже гневно повелят немедленно выйти вон из комнаты. Такие выражения… да еще за обеденным столом!

Однако никто, как видно, не был ни в малейшей степени шокирован этой выходкой, непостижимым образом она только позабавила присутствующих и вызвала всеобщий смех, как будто Лавди отпустила какую-то блестящую остроту. Одна только Мэри Милливей пробормотала: «Ах, Лавди, право же…», но никто, не говоря уже о самой Лавди, не обратил на нее внимания.

Перестав смеяться и утерев со щек слезы крошечным платочком с кружевной каймой, Диана проговорила, понизив голос:

– Какое счастье, что здесь не было Неттлбеда. Лавди, ты ведешь себя возмутительно.

Когда с основным блюдом было покончено, вызванный звонком Неттлбед убрал со стола посуду. После этого был подан десерт: пирог с начинкой из патоки, сливовый компот, крем по-корнуолльски. Полковник, исполнив свой долг по отношению к гостье, повернулся к Лавди, которая готова была без устали рассказывать ему о несправедливости школьных порядков, о пристрастности Диэдри Лидингем, о невозможности разобраться в алгебре и о вредности экономки.

Он выслушивал ее сетования с вежливым вниманием, не прерывая, не пытаясь спорить, и Джудит догадалась, что все это он, видимо, слышал уже не раз. Она еще больше зауважала полковника, который, судя по всему, считал, что все жалобы Лавди не имеют под собой никакого основания. К тому же он, возможно, примирился с тем, что его дочь – из породы упрямых, горячих голов, которые во что бы то ни стало добиваются своего и, испробовав лесть и обаяние, не остановятся даже перед шантажом и вымогательством. Как в том случае, когда она сбежала из своей первой школы и отказалась вернуться.

Накладывая крем по верху пирога с патокой, Джудит прислушалась к разговорам за столом. Томми Мортимер с Дианой строили планы на лето: предстоящий лондонский светский сезон, выставка цветов в Челси, Уимблдон[24], Хенли[25], Аскот[26]. Слушать их было поистине увлекательно.

– Я достал билеты на Центральный корт и на Королевскую трибуну.

– Бог ты мой! Придется мне купить несколько новых шляп.

– А как насчет Хенли?

– Давай поедем. Я обожаю Хенли – все эти милые чудаки в розовых галстуках…

– Встретимся с друзьями… Когда ты планируешь теперь выбраться в Лондон?

– Я еще не думала об этом. Может, через пару недель. Поеду на «бентли». Нужно заказать кое-что из одежды, сходить на примерку и прочее. И найти дизайнера по интерьеру, чтобы привести в порядок дом на Кэдоган-Мьюз к возвращению Афины из Швейцарии.

– Я знаю одного замечательного специалиста. Могу дать тебе его телефон.

– Это будет очень кстати. Я скажу тебе, когда соберусь ехать.

– Сходим в театр, а потом поужинаем в «Савое».

– Чудесно! – Диана вдруг вспомнила о Джудит и улыбнулась. – Извини, мы тут обсуждаем свои планы, а ты скучаешь. Сегодня ведь твой день, а никто с тобой не говорит. Итак, скажи, чем ты хочешь заняться сегодня? – Она слегка повысила голос, требуя внимания: – Кто чем планирует заняться после обеда?

– Я хочу покататься на Тинкербелл, – откликнулась Лавди.

– Дорогая, а как же твоя подруга?

– Джудит не интересуется верховой ездой. Она не любит лошадей.

– В таком случае, может быть, лучше заняться чем-нибудь, что по вкусу нашей гостье?

– Не беспокойтесь обо мне, – поспешила вмешаться Джудит, боясь, как бы не вспыхнул спор, однако Лавди, похоже, ничуть не страшила перспектива пререканий или даже ссоры.

– Ну, мама, я действительно хочу покататься на Тинкербелл! К тому же ты сама знаешь, что ее необходимо регулярно выгуливать, нельзя, чтобы она застаивалась.

– Я не хочу, чтобы ты была там одна. Может быть, папчик сможет составить тебе компанию?

– Лавди не будет одна, – вмешался полковник, – молодой Уолтер сегодня работает днем на конюшнях. Надо будет предупредить его, чтобы он оседлал и подготовил лошадей.

– Но, папчик! Почему ты не можешь пойти со мной?

– Потому, душа моя, что у меня имеются дела. Нужно написать кое-какие письма, сделать несколько телефонных звонков и встретиться с Маджем в четыре часа. – Он остановил снисходительный взгляд на жене. – А как ты собираешься провести остаток дня?

– О, насчет нас с Томми можешь не волноваться: я пригласила на бридж Паркер-Браунов. И все же по-прежнему неясно, как быть с нашей гостьей… – Джудит стало не по себе, будто она вдруг сделалась для всех досадной проблемой. Диана только усугубила ее смущение, повернувшись к Мэри Милливей. – Может быть, Мэри?..

Однако ей не дал закончить фразу Джереми Уэллс, до сего момента не участвовавший в дискуссии.

– Почему бы мне не позаботиться о Джудит? – предложил он. – Мы прихватим собак и пойдем на конюшни все вместе, Лавди останется там, а мы вдвоем с Джудит прогуляемся до бухты. – Он с улыбкой взглянул на Джудит, и она почувствовала к нему благодарность: он великодушно пришел ей на помощь. – Как тебе нравится эта идея?

– Это просто замечательно. Но вам не стоит волноваться из-за меня, я хочу сказать, что могла бы и одна прекрасно провести время.