Следующий час мы пытались постичь через мысли Джины. К сожалению, ее записи оказались очень запутанными, местами сбивали с толку, так что начальная эйфория, когда нам казалось, что мы вот-вот найдем следующие зацепки, быстро сменилась ощущением тревоги. Похоже, Джина была не особенно счастлива. Во многих строках сквозили тоска по дому, сомнения в себе и печаль от того, что брат перестал проводить с ней время, а ведение дневника не помогает, а скорее приносит все новые проблемы. Принадлежала ли Джина к тому небольшому числу хронистов, которые поняли, что книга обладает необыкновенной силой, и запутались в своих же словах? Похоже, что да, ведь вдобавок ко всему Джина искала фавна!

Мы прочитали, как она наткнулась на старые легенды, как перевернула замок с ног на голову, нашла тайный ход и исследовала его (это показалось мне ужасно знакомым). Джина написала о встрече с фавном, а также о том, что прождала несколько часов у статуи в лесу, решив, что он может прятаться там.

О… вскоре Джина нашла фавна.

Тексты вдруг переменились, стали радостнее и смелее. Джина то и дело говорила о новом друге – существе, которому она помогает, которое хочет спасти. Любой ценой, чего бы это ни стоило. Да, Джина нашла фавна! Если верить ее словам, он существует на самом деле и может быть совсем рядом прямо сейчас!

Я никак не могла понять, как раньше не замечала этих строк, почему считала записи Джины неинтересными и скучными, почему пролистывала их?

Дарси тоже было тяжело от того, что он узнал.

– Я не понимаю, – сказал он, прочитав записей двадцать. – Джина не была фантазеркой. Почему она вдруг поверила в эти сказки? И именно в загадочного фавна из Штольценбурга? Это же просто чушь! Так по-детски!

– Ну… – Я расправила страницу. – Эта книга, как я уже сказала, не такая, как все. Она относится к вещам, в существование которых в нормальной жизни ни за что не поверишь.

Дарси непонимающе посмотрел на меня.

Я пожала плечами:

– Что ты скажешь на то, что я и сама с недавних пор сомневаюсь, а не существует ли этот зловещий фавн на самом деле?

Голос у меня при этим немного дрожал.

Дарси раздул ноздри:

– Я бы посоветовал тебе сходить к доктору.

– Так я и думала. В этом ты очень похож на моего отца, понял? – Я нервно хихикнула.

– С тобой все в порядке?

– Конечно.

– Так ты тоже веришь в фавна?

Я молча продолжила чтение записей.

– Да ладно, Эмма, ты не можешь говорить это всерьез. В смысле… почему?

Пробежавшись взглядом по следующим записям, я заметила, что одну из них от следующей отделяет несколько месяцев.

– Ты же знаешь, какая я наивная школьница, – пробормотала я, погруженная в свои мысли.

У Джины изменился даже стиль речи, ее почерк стал каким-то другим. Более энергичным. Должно быть, что-то произошло за это время. Что-то очень важное.

Дарси вдохнул:

– Не хочу тебя обидеть, но…

– Когда точно, говоришь, Джина исчезла? В декабре две тысячи тринадцатого? – перебила я парня.

– Четырнадцатого.

Дарси взял книгу у меня из рук. Некоторое время он читал молча, причем дыхание у него становилось все чаще. Потом парень отдал ее обратно, чтобы я могла увидеть то же, что и он.

От записей за декабрь становилось страшно. Что-то, должно быть, сильно взволновало Джину. То и дело она писала, что чувствует себя тупой и обманутой, на нескольких местах бумага шла волнами и буквы расплывались, потому что на них падали слезы. Стихи становились все мрачнее. Судя по всему, Джина много раз пыталась о чем-то поговорить с Дарси, но либо не находила брата, либо он ее выпроваживал. Она винила себя в том, что брат изменился. И упоминала другое имя: Фредерик.

Фредерик?

«Это случится сегодня ночью, – писала Джина в самой последней записи. – Он ждет меня у реки».

Ох!

Я подняла глаза.

– Она хотела встретиться с Фредериком у Рейна, – прошептала я. – В ночь, когда исчезла.

Дарси стал бледный как полотно. Он сжал губы так сильно, что они полностью потеряли цвет, плечи его затряслись от ярости.

– Я так и знал, – выдавил он. – Все это время знал! Мерзкий ублюдок!

Дарси неожиданно вскочил и врезал кулаком по башне из ящиков и книг. Крепко и сильно. Слишком сильно. Секунду сооружение качалось, а затем обрушилось, причем большая часть книг упала Дарси на плечи и спину. Я вздрогнула, но Дарси и глазом не повел, он ловко удержал башню в равновесии и уже через миг вернул книги на место. Но у меня сердце ушло в пятки – в голове сформировалась четкая картинка: я представила Дарси лежащим на полу, погребенным под старыми учебниками Джины. В моем видении парень не дышал. Я похолодела, но взяла себя в руки и успокоила разыгравшееся воображение.

– Фредерик, – сказала я. – Зачем Джина хотела встретиться с ним? Как он замешан во всем? Они планировали сбежать вместе и что-то… пошло не так?

Дарси фыркнул:

– История с рекой, во всяком случае, вписывается в то, что я узнал: в клубе гребцов тогда недосчитались одной лодки. Заметили это только через несколько дней, поэтому было непонятно, украли ли лодку именно в ту ночь или она уплыла во время шторма через три дня.

– То есть они увели лодку, чтобы сбежать на ней, – подвела я итог сказанному. – Однако исчезла только Джина. Фредерик все еще здесь. Что бы это значило?

– Может, то, что Джина не сбежала, – прошептал Дарси. – Может, она исчезла из-за Фредерика.

Он весь как-то посерел. Руки его сжались в кулаки.

В словах Дарси был смысл. Может, именно поэтому Фредерик так старался разведать, что известно Дарси.

– Но зачем Фредерику так поступать? – спросила я. – Джина же не делала ничего плохого.

– Да, – кивнул Дарси. – Я ничего об этом не знаю. Мне надо было выслушать сестру тогда. – Он снова схватился за книгу и пролистнул до последней записи Джины. – Джина нуждалась во мне, а я ничего не замечал. Хотела что-то рассказать, понимаешь? Я… может, я мог все предотвратить.

Парень посмотрел на меня глазами темными, как само отчаяние, годами жившее в нем и ожесточившее его душу.

– Этого ты не узнаешь. Может, ничего нельзя было изменить, – попыталась я утешить парня.

Но он, кажется, вообще не слушал меня.

– Если бы я был там, – тихо проговорил он, прислонившись лбом к оконному стеклу.

Я вдруг поняла, что Дарси чувствовал, и он не был снисходителен к ошибкам окружающих потому, что, если речь заходила о его собственных, себя он судил очень строго. И да, судя по всему, Джина отчаянно нуждалась в помощи брата. Я робко положила руку на плечо Дарси. Я почти не сомневалась в том, что он сбросит ее, но парень не шевелился. Я тоже не убирала руки.