Еще в марте 1788 г. Екатерина назначила командующим сухопутными силами на Средиземном море 53-летнего генерал-поручика Ивана Александровича Заборовского. У нее на эту должность был еще один кандидат – генерал-поручик Михельсон. Но императрица рассудила, что Михельсон – лютеранин, а грекам ближе будет православный генерал. К тому же у Михельсона подагра, да и в 1774 г. Заборовский ближе, чем другие генералы из армии Румянцева, подошел к Константинополю. К началу 1788 г. он был губернатором во Владимире и Костроме.

Заборовский, по прибытии на Средиземное море, должен был поступить в подчинение к адмиралу Грейгу, но из-за начала войны со шведами ему пришлось действовать самостоятельно.

Часть сухопутных войск на Средиземное море планировалось доставить из России с эскадрой Грейга и посуху через Австрию, а часть нанять на месте.

В инструкции Заборовскому, подписанной Екатериной 7 марта 1788 г., среди агентов, призванных заниматься вербовкой добровольцев на Балканах, были названы майор грек Л. Сотири и подполковник албанец П. Бицилли. Оба они поступили на русскую службу во время предыдущей Русско-турецкой войны. В их задачу входило набрать для эскадры Грейга тысячу добровольцев из албанцев и греков. «Оба они, – говорилось в инструкции, – сверх того послужить могут к возбуждению химариотов, эпиротов и других на действия против неприятеля».

17 февраля 1788 г. Екатерина II подписала воззвание к грекам, где она обращалась к «преосвященным митрополитам, архиепископам, боголюбивым епископам и всему духовенству, благородным и нам любезноверным приматам и прочим начальникам и всем обитателям славных греческих народов» с патетическим призывом: «Нещастные потомки великих героев! Помяните дни древние ваших царств, славу воительности и вашей мудрости, свет проливавшей на всю вселенную. Вольность первым была удовольствием для душ возвышенных ваших предков. Примите от бессмертного их духа добродетель растерзать узы постыдного рабства, низринуть власть тиранов, яко облаком мрачным вас покрывающую, которая с веками многими не могла еще истребить в сердцах ваших наследных свойств любить свободу и мужество».

В частной беседе со своим секретарем А.В. Храповицким императрица заявила: «Греки могут составить Монархию для Константина Павловича; и чего Европе опасаться; ибо лучше иметь в соседстве Христианскую державу, нежели варваров; да она и не будет страшна, разделясь на части». Екатерина имела в виду, что из бывших владений в Европе предполагалось образовать два государства – Греческую империю и Дакию.

Летом 1788 г. Заборовский прибыл во Флоренцию и немедленно занялся вербовкой наемников. 1 июня 1789 г. Заборовский пишет Екатерине: «По приезде в Италию я послал обер-офицера на Мальту, а штаб-офицера в Тоскану, где [он] осмотрел набранных на службу 70 корсиканцев, и их отправили в Сиракузы, а бригадиру Мещерскому предписал воздержаться от их дальнейшего набора».

Чем Заборовскому не угодили корсиканцы, остается загадкой. Об этом факте и не стоило бы упоминать, если бы неприязнь нашего генерал-поручика не изменила историю человечества. В начале 1789 г. Заборовский получил прошение о приеме на русскую службу от младшего лейтенанта французской армии, служившего в Балансе. Звали лейтенанта Наполино Буона Парте. Двадцатилетнему корсикансионеры рассчитывали получить большие проценты от вложенного капитала.

Тут был тот редкий случай, когда инициатива шла как сверху, от государства в лице Потемкина, так и снизу. Главный комиссионер граф Н.С. Мордвинов был, как говорят, на ножах с Потемкиным, последний в 1789 г. выкинул графа в отставку с поста командующего гребной эскадрой Черноморского флота.

Это позже подтвердил и сам Мордвинов. В феврале 1798 г., то есть уже при Павле I, он писал: «Ламбро был отправленный и поставленный нами корсар, а мы были хозяева, вооружители…»

В январе 1788 г. Качиони получил от Потемкина длительный отпуск и три патента для каперских судов, действующих под русским флагом. В феврале 1788 г. через Вену Ламбро добрался до Триеста, единственного австрийского порта на Средиземном море. Австрия была союзницей России и смотрела сквозь пальцы на деятельность русских корсаров в Триесте.

В Триесте Качиони покупает купеческое трехмачтовое судно с парусной фрегатской оснасткой, вооружает его 28 пушками и называет «Минерва Севера». Обратим внимание на знание политеса пиратом. На Черном море у него было крейсерское судно «Князь Потемкин-Таврический», а на Средиземном – «Минерва Севера», названное в честь Екатерины Великой. Минерва – римская богиня мудрости. Французские философы льстиво назвали Минервой Севера Екатерину, а она отвечала деньгами и роскошными шубами. 28 февраля Качиони писал Потемкину, что на днях в Триесте побывал австрийский император Иосиф II. Он осмотрел стоявшие в порту суда и заявил, что у Качиони судно лучше всех. Далее Качиони сообщал, что «Минерва Севера» скоро отправится «крейсировать».

23 апреля 1788 г. Качиони, находясь на фрегате «Минерва Севера» у берегов Кефалонии, докладывал Потемкину, что в Архипелаге он взял на абордаж два турецких кирлангича, вооруженных один шестью, а другой двумя пушками. Качиони переделал их в корсарские суда, поставив на большом – 22 пушки, а на малом – 16, и отправился с ними крейсировать далее.

У берегов Кефалонии Ламбро встретил два греческих купеческих судна: одно с острова Индрос, а другое из Шко-дры. «Узнав о моих трудах, они (судовладельцы и команда. – А.Ш. ) решили ходить со мной, и их вооружили оба по 16 пушек».

В Кефалонии русский консул Бигилла убедил местные власти продать Качиони оружие и продовольствие. Еще раз оценим политес Ламбро. Два призовых кирлангича он назвал: большой с 22 пушками – «Великий князь Константин» (командир грек Дмитрий Мустоки), а меньший с 16 пушками – «Великий князь Александр». Греческие же 16-пушечные судна были переименованы в «Князь Потемкин-Таврический» и «Граф Александр Безбородко». Под началом Ламберо суда, названные в честь матушки государыни, любимых внуков и двух сильнейших вельмож. Как он великолепно разбирался в ситуации в верхах!

3 мая 1788 г. Качиони доносил Потемкину, что 30 апреля, крейсируя на «Минерве Севера» с тремя другими корсарскими судами у берегов Мореи, он заметил судно, шедшее к острову Занте. Погоня длилась до утра 1 мая. Наконец турецкое судно было взято «Минервой Севера» на абордаж. На судне находилось 170 турок и барбарийцев. После боя их осталось всего 80, но и их Ламбро «велел казнить». В донесении Потемкину он оправдывает свой поступок тем, что-де эти турки убивали ранее греков.

Турецкое судно было довольно большим, на нем имелось три мачты и фрегатское парусное вооружение. На взятом судне было 24 пушки, причем из них 14 медных пушек малого калибра турки якобы выбросили в море. На призовом судне Качиони велел поднять Андреевский флаг. Но вскоре корабль были вынуждены сжечь из-за открывшейся на нем сильной течи.

Далее Качиони утверждал, что «по всей Турции гремит, что Архипелаг наполнен русскими судами, но на самом деле в Архипелаге нет более корсаров, чем я сам и 10 моих судов».

Ламбро Качиони помнил, как в первую турецкую войну в 1772 г. греческие корсары на шебеке «Забияка» обманом захватили неприступную турецкую крепость Кастель Россо на острове Клидес у восточного берега Кипра. И вот 24 июля 1788 г. флотилия Качиони подошла к острову. На сей раз корсарам не удалось внезапное нападение. Но вид десяти судов под Андреевскими флагами смутил турок, и комендант Кастель Россо вызвал с кипрского берега местного греческого митрополита и через него вступил в переговоры с Качиони. Митрополит помог выработать условия почетной капитуляции и гарантировал безопасность турок. В результате гарнизон Кастель Россо в составе 230 человек и еще около 500 их жен и детей был переправлен на полуостров Малая Азия, а над Красным замком взвился Андреевский флаг. Кастель Россо стал одной из опорных баз флотилии Качиони.