«Связь! — вспомнил Иррандо. — Сенвин говорил о ней. И о красной линии между нашими браслетами. Возможно, она действительно есть?»

С бешено бьющимся сердцем Иррандо поднес к губам лапу с браслетом. Проговорил громко, словно хотел докричаться даже отсюда, где бы она ни была:

— Аня! Аня! Ты слышишь меня?!

В ответ раздраженное:

— Зашибись! Еще и крыша поехала… — и судорожный всхлип.

— Аня, это я, Иррандо, — волнуясь, сказал дракон. — Я ищу тебя! Ты только скажи, какая крыша? Поехала, значит, обрушилась? Землетрясение? Где тебя найти?

Молчание. Затем грустное, гундосое:

— Здравствуй, воображаемый друг… Голос в голове, — тяжелый вздох. — Классика шизофрении… Надеюсь, ты не Наполеон? А то было бы совсем банально…

Иррандо моргнул, опешив, но тут же обрадовался: Аня снова несет непонятный бред, значит, все в относительном порядке. Только слово «зашибись» выдавало ее крайнюю печаль.

— Аня, я не Наполеон, я — Иррандо. Не бойся! Я тоже слышу тебя в голове! Это браслеты. Через них правда есть связь!

В ответ так звонко грянуло, что дракон подскочил, и между ушами у него чуть не перемкнуло:

— Дракончик, мой любимый дракон Коро! Иррандо, это правда ты?! Скажи, что ты! Я не хочу сходить с ума! Я хочу, чтобы это был ты!!!

По сердцу дракона разлилось тепло.

— Это я, ты не сходишь с ума. Мы разговариваем на самом деле. Даю тебе слово лорда Лонтриэра.

— Ага, королевской крови! Уи-и-и-и! — совсем тонко запищала она, и Иррандо потер виски. Ему даже представилось, что Аня запрыгала. В этом было такое счастье, особенно после всего, что передумал за эту страшную ночь, и он принялся приговаривать, словно малому ребенку:

— Аня, Аня, моя Анрита… Святое Око! Как хорошо, что ты так кричишь, как разбойница! Скажи еще что-нибудь такое на своем разбойничьем…

— Вау?

— Да! И еще!

— О май гад… Иррандо, — выдохнула она, — ты самый-самый… Ты даже не представляешь!

У дракона от ее слов закружилась голова, и стало легко-легко, но он тут же обеспокоился:

— Аня, где Маркатарр? Куда он унес тебя? Я прилечу за тобой сейчас же!

— Я… не знаю… Это пещера. Мы летели вдоль границы, отмеченной красными кустами, потом свернули налево и кружили над каким-то очень густым лесом без конца и края и еще над горной грядой. Снова над лесом и маленькой рекой. А потом начались скалы. Очень-очень высокие. Они такие, знаешь, серые, почти ровные, отвесные. Но поблескивают, как гранит. Мелкими вкраплениями чего-то блестящего. В них множество пещер, больших и маленьких. А рядом ничего не растет. Я пыталась получше запомнить дорогу, но было темно…

— Ты умница, Аня! А Маркатарр?

— Улетел, почти перед рассветом.

И они синхронно сказали друг другу:

— Значит, граница недалеко. — И от этого изумленно засмеялись. А потом замолчали. Уже смущенно.

Но молчать не хотелось. С трудом находя слова, Иррандо спросил:

— Аня, ты цела?

— Да.

Дракон выдохнул с облегчением и тут же поднялся в воздух: не стоит терять время.

— Ты… найдешь меня? — робко спросила Аня.

— Да, уже лечу. Я понял, где ты можешь быть. В скалах Пирретта. Там есть подземные пещерные лабиринты почти до самой Земли Великого Дракона.

— Пафосно.

— Это ничейная земля между Дриэррой и Парфенией. А ты можешь выглянуть из пещеры?

— Нет, я за решеткой.

— Как он посмел?! — вскипел Иррандо и прибавил скорость, словно не летал всю ночь напролет, не скакал, не метался по окраинам границы. Но Анино жалостливое «скажи еще что-нибудь. Так хорошо тебя слышать…» придало ему второе дыхание и зарядило новыми силами.

— Я буду, но не все время, — стараясь не сбить дыхание, сказал дракон, — чтобы быстрее найти тебя… А ты говори! Я тоже хочу тебя слушать!

— Хорошо, — ответила Аня и вдруг вскрикнула: — Ой!

От неожиданности Иррандо упал в воздушную яму, но тут же выпрямился и спросил с тревогой:

— Маркатарр?

— Нет, представляешь, мне этот гад звереныша притащил, чтобы есть. Я думала, он дохлый, и притронуться боялась. А он только что пошевелился и пытается на лапки встать. Мимими. То ли енотик, то ли барсучок…

— Не знаю таких.

— Ой, он фырчит, смехотура! Да не буду я тебя есть, успокойся!

— Меня? — удивился Иррандо, сворачивая на запад.

— Да нет же! Чудика этого с пушистым хвостом! Мой обедоужин… Ну ничего, у меня аж три печенья и конфетка. Разделим по-братски. Тебе печенье оставить?

Иррандо летел, молча изумляясь тому, как его радует ее голос.

— Ну, чего ты молчишь, Иррандо?

— A-а? Ты мне?

— Ага, смотри, оставляю тебе самую большую печеньку. Вот, у тебя есть теперь крутая мотивация… — И серьезнее: — Ты летишь?

— Лечу, Анрита…

— А почему Анрита? — тихо спросила она.

Дракон смутился и чуть не сбил крылом зазевавшегося дикого голубя.

— Это… ласково…

Я только сейчас поняла, какой у него красивый голос. Бархатный, завораживающий, с немного раскатистым «ррр». До мурашек. И, не видя ящера, я представляла невероятного принца в серебристой кольчуге, хотя… на самом деле сейчас было все равно. Лишь бы он прилетел. Лишь бы нашел. Лишь бы успел! Я не представляю еще одну ночь с Маркатарром! Меня от прошлой до сих пор трясло. Да и кто его знает, вдруг найдет способ вскрыть браслет?

Внезапно оживший зверек пофыркал-пофыркал, потом юркнул между прутьями и бросился к выходу из пещеры. Но на краю резко затормозил и, заверещав, подался обратно. Значит, высоко. Снова выглянул и, став на задние лапки, умильно замахал передними: мол, куда меня затащили?

— Да-да, пушистик, мы с тобой вместе попали, — усмехнулась я.

— Это снова не мне, — отозвался Иррандо.

— Да. Мелкий барсенот — я его так пока назову — не доволен высотой.

— У нас с тобой есть крылья.

Блин, как это прозвучало! Гордо! У нас… крылья!

Хотелось уже, чтобы он скорее был тут. Мой взгляд уткнулся в толстую железную решетку. А сможет ли Иррандо поднять ее? Вдруг тут опять колдовство? Я попыталась разглядеть, куда давил вчера Маркатарр, но ничего примечательного не увидела. Итак, что я могу сделать?

Пилочка — это смешно против таких конструкций. Надо было набор сантехника с собой носить. Или слесаря. Кто бы знал! Хоть пластиковые карточки под стакан пригодились. Ну и йод с влажными салфетками. Противно было чувствовать себя такой беспомощной и жалкой. И желудок песни поет… Я откусила кусочек печеньки, второй просунула на пол за решетку — пусть барсенот тоже подпитается. Главное, чтобы не ожил медведь, с которого содрали шкуру, и не съел нас обоих.