— Если бы на этой чертовой мельнице удалось достать хоть клок соломы!

Согреться нечем, от серых камней метровой толщины исходит могильный холод, а одежда на всех мокрая насквозь.

— Будем ждать, пока спадет вода? — спрашиваю я сквозь дрему.

— День подождем, все равно податься некуда. Потом пойду искать подступы к мосту, — ответил Артур.

Наверх из подвала поднялся сконфуженный Молина и замялся на пороге.

— Пленные требуют еду. Они сказали, что если мы их держим, то должны и кормить.

— Скажи, что еды не будет. Совсем обнаглели! — возмутился Хосе.

Молина ушел, но вскоре вернулся обратно.

— Хосефа, пленные грозятся, что убегут.

Артур сердито фыркнул и послал к пленным Амарильо. С этим много не поговоришь.

Не спалось. Сыро и холодно. Местами стены покрывала плесень. Низкие полугнилые своды напоминали памятники романской архитектуры десятого — двенадцатого веков… Может быть, эта мельница и не моложе. Бойцы притулились по углам и дремали сидя. Никто не рискнул лечь на каменные плиты. Всем хотелось есть, но об этом не заговаривали.

Прошло часа два. Время ползло медленно-медленно. Откуда-то появился Хосе, усыпанный соломенной крошкой. Он сладко зевнул, затем, потянувшись и расправив широкие плечи, стал выбирать из волос соломинки.

— Смотри-ка! Хосе где-то соломы достал… Что же ты молчал?

— Это не солома, это труха, кроме того, там мыши.

— Ну и что ж, что мыши?

— Я думал, ты мышей боишься…

Мы гурьбой бросились на чердак за трухой, но Амарильо, только что поднявшийся из подвала, так и застыл на пороге. Оказалось, что мышей боится лишь он. Наши пулеметчики на чердаке уже растащили половину трухи и попытались на ней устроиться. Собрать охапку трухи не так-то легко. Мы засыпались ею с головы до ног, а в руках почти ничего не оставалось: она вытекала, как вода. Вниз мы принесли очень немного и высыпали на каменные плиты. Поспать нам не дал Хосе, пришло время менять караул. Я было тоже направилась со всеми, но Хосе меня прогнал:

— Замерзнешь, иди наверх!

Ребята посмотрели на меня с завистью: никто не успел просохнуть. Я вернулась и села в свой угол. Клонило ко сну. Напротив примостился Хосе. Он прислушивался к шуму потока и посматривал на меня. Я знала, о чем он думает… Но пути через реку для меня еще менее возможны, чем для него. Переплыть я могла бы, но я — переводчица и до тех пор, пока жив хоть один боец, останусь с командиром отряда. То, что меня могут убить раньше, мне в голову не приходит. Молодые, как мне кажется, верят в смерть только теоретически, а представить себя мертвыми не могут. Вбежал образованный Леон. Он отыскал где-то старую сушеную фасоль и большой погнутый таз. Ребята оживились. Сложили в подвале очаг на паре камней и поставили варить фасоль.

— А скоро сварится? — нетерпеливо спросил Маноло.

— Часа через три, она ведь не размоченная.

Стало веселее и даже уютнее. А время медленно приближало пасмурный день к ночи.

— Хосефа, пленные спрашивают, дашь ли ты им фасоли?

Это опять появился из подвала Молина, он совсем распустил своих пленных. Однако они проявили определенный такт, обратившись по хозяйственному вопросу к единственной женщине.

— Скажи, что дам.

Артур проснулся и посмотрел на нас сонными глазами. Губы у него покрылись коричневой корочкой, а синяки под глазами еще не прошли. Интересно, как выгляжу я сама? Зеркальце я с собой брала, но оно, наверно, выпало из кармана где-то в горах, и гребенка тоже.

— Пора собираться в разведку. Скоро начнет темнеть. Если к мосту можно пройти берегом — это еще полбеды…

— Возможно, что теперь подступы к мосту заминированы, — заметил Бонилья.

В общем, против плана Артура возразить было нечего. Придется идти старику Молине. Начали собираться, Молина захватил ножницы для резки колючей проволоки и лопату, а винтовку оставил мне. Взамен я предложила ему свою «астру». Молина внимательно осмотрел пистолет и окинул меня насмешливым взглядом.

— Ты все время несла его в руке?

— Конечно.

— Хорошо, что не пробовала стрелять, у него весь ствол забит песком.

Мне стало стыдно, что за весь день я не осмотрела оружия. Вспомнила, что действительно на подъемах иногда опиралась на камни, не учитывая того, что в руке оружие. Удобно: ствол длинный, как дуэльного пистолета. Теперь подобрать группу разведчиков не составляло труда: многие выспались. Вызвались снова Сальвадор, Амарильо и Ретамеро. Затем Молина и Маноло.

— Сколько, по твоим расчетам, до места? — спросила я у Артура.

— Если берегом, то километров шесть, но, возможно, придется подниматься наверх…

Значит, они смогут вернуться лишь к концу дня. Для того чтобы к мосту подвести весь отряд, потребуется еще одна ночь. Если, конечно, переправа вообще окажется возможной.

— Готовы?

— Готовы, — отозвался Ретамеро.

— Не выскакивай, постарше тебя есть! — обиделся Молина.

Они вышли, а мы еще долго смотрели да дверь. Возможно, что на этот раз мы больше их не увидим.

— Пока не вернутся, фасоль есть не будем.

Этим словам Леона никто не улыбнулся. Все испытывали тревогу за судьбу своих товарищей, забыв, что сами не у Христа за пазухой. Хосе начал собирать вторую группу. Если бой завяжется близко, она сможет оказать поддержку. А если из первой группы никто не вернется, пойдет вторая. Стеречь пленных больше было некому. Пришлось дать винтовку крестьянину, которого мы освободили в последнем бою. Он был горд доверием, но винтовку взял с большой осторожностью.

— Я стрелять не умею, — сказал он, виновато моргая.

— Это не важно. Главное — не подпускай к двери, суй дулом в морду и зови нас на помощь.

— Как там наша фасоль?

— Легче камни сварить… уже два раза подливали воду.

Хосе пошел проверять посты. Наверху опустело и стало совсем тихо. Сальвадор пробовал устроиться в дальнем углу. Повозившись немного на каменных плитах, он встал и пересел к окну. Мне тоже не спалось. Вышла на порог, посмотреть на воду. Шумит, шумит… В темноте она казалась живой, ворчала, позванивая упругими струями, и бешено рвалась вперед. В небе ни одной блестки. Опять все заволокло тучами. Если снова начнется гроза, мы сможем проскочить без особых хлопот. Но ветра не было. Воздух тихий и холодный. Над рекой мечутся вспугнутые птицы. Спустились к воде. Здесь поток казался еще грозней. Сквозь равномерный гул порою слышалось усиливающееся журчание, потом оно стихало и возникало в другом месте. Так бывает, когда вода начинает быстро прибывать. Наверно, в верховьях реки шел дождь, не скоро дождемся мы спада. На берегу росли высокие тополя. Казалось, они достаточно высоки, чтобы, если срубить, лечь вершиной на противоположный берег. Разыскала Хосе и Бонилью, пришли и другие ребята.