Его любимый двузубый топор, с которым он не расставался много лет, в памятную ночь похищения Дивы остался в замке как добыча Перуна. Тот держал секиру у себя, дабы не забыть о мести. Ее исчезновение он бы сразу заметил, а потому вместо нее Велес пробовал свои силы с огромным двуручным мечом, самым большим из тех, что сумела достать для него Жива. С огромным, почти в его рост оружием сын Земун управлялся так легко, словно это был прутик. Холодно блестящее лезвие мелькало в воздухе, разгоняя ветер и заставляя мигать огонь в очаге.

* * *

Некоторое время спустя два всадника шагом покинули замок, воспользовавшись тайным ходом, что вился в скале над самым обрывом. Снаружи выл ветер, метель сбивала с ног. Сторожа не особо вглядывались в темноту и даже не догадались, что замок кто-то покинул.

* * *

Метель утихла только на третий день пути. Все это время всадники двигались в сопровождении снежного урагана, что не стихал ни на миг, заваливая дороги и не давая как следует осмотреться. Что днем, что ночью — одинаково трудно было отыскать дорогу. Лошади упирались, желая повернуть назад. Только привычный к походам боевой тяжелый жеребец Велеса, все это время простоявший в конюшне, упрямо продирался вперед, прокладывая путь мерину Живы и заводным лошадям.

Первые дни, пока вокруг расстилались владения Сварга и его соседей, приходилось торопиться и таиться. Про Велеса до сих пор никто не догадывался, а исчезновение Живы могли обнаружить еще утром. Перун ни за что не бросил бы последней сестры и отправился на ее поиски. Ящеру нипочем была никакая метель — он мог легко найти следы беглецов с воздуха. Помня о давнем знакомстве с его когтями, Велес то и дело в тревоге оборачивался назад, высматривая движение в небе. Но шло время, а погони не было.

И все-таки до самых границ с землями смертных дикарей беглецов не покидала тревога. Что-то должно было произойти.

Наконец горы кончились. Путники оказались в бесконечном море лесов, протянувшихся насколько хватало глаз и воображения. Отсюда было несколько дорог. На восток — в земли дикарей и дальше, туда, где жил Родомысл и его потомки. На юг — через те же леса до степей и Пекла у южного моря. На запад — в глушь Невриды, а мимо нее — до самых Диких Лесов и в Кельтику. Когда-то, много лет назад, в этих же самых местах нежить преследовала Волхова по приказу Велеса.

Как смутно помнил Велес, здесь кое-где жили люди, которым можно было довериться. Сам он мог переночевать даже в снегу, но не смел даже подумать, чтобы Жива и дальше делила с ним тяготы пути. Женщина не жаловалась — она даже шутила над его чрезмерной заботой, но чувствовалось, что ее гложет какая-то тайная печаль.

День склонился к вечеру. Лошади с трудом нашли занесенную снегом дорогу и пробирались по ней. Здесь давно никто не проезжал — дорога выглядела совсем запущенной и нехотя ползла с холма на холм, продираясь сквозь лес. Если бы не мост, на который всадники наткнулись за очередным поворотом, можно было подумать, что это запорошенное русло ручья, промерзшего до дна.

Речка извивалась меж холмов, как змея с перебитым хребтом. Густые заросли подступали к ней вплотную, спускаясь с заснеженных вершин. Заваленный снегом мост выныривал из сугробов, что намела метель, — можно было видеть только косые перила, торчащие из снега.

Лошади проваливались почти по брюхо, осторожно спускаясь по склону к мосту. В довершение ко всему ближе к вечеру снова повалил снег. Ветра не было, и он падал крупными хлопьями медленно и красиво, но путникам было не до этого.

Привстав в стременах, Велес в надвигающихся сумерках огляделся и обернулся к Живе. Почувствовав его тревожный взгляд, женщина выпрямилась и улыбнулась, кивнув ему, но Велес заметил, что сегодня она странно бледна.

— Судя по всему, на том берегу дорога идет вдоль берега реки, — сказал Велес. — Переправимся — и я постараюсь отыскать жилье… — Он осекся, видя ее белое лицо. — Зря ты поехала!

— Я тебя не оставлю, — прошептала Жива. — Я должна…

Осаживаясь на задние ноги и вздрагивая всем телом, лошади спустились к мосту. Тяжелый жеребец Велеса первым двинулся вперед, прокладывая дорогу. Уверенный в хозяине, он ступил на заледенелые бревна, и они звякнули под его широкими копытами.

Остальные лошади вслед за жеребцом осторожно вступили на мост. Конь Велеса уже почти дошел до противоположного края и нашаривал под глубоким снегом конец переправы, когда под копытами лошадей что-то затрещало.

Очевидно, мост был старым или поврежденным, чего нельзя было угадать под снегом. Лошади забеспокоились, заторопились, опора под их ногами перестала быть надежной. Мерин Живы как раз находился на самой середине моста, когда ее заводной конь вдруг споткнулся и, напуганный, с визгом шарахнулся прочь.

Напоровшись грудью на перила, он поддал задними ногами. Удар пришелся в бок мерина. Тот качнулся, оступился и, цепляясь копытами, рухнул вместе со всадницей в снег.

Обернувшийся на шум Велес увидел, как упал конь Живы. Она закричала, когда под тяжестью коня и всадницы лед треснул и плеснула темная вода. Почувствовав ее, мерин забился отчаяннее, пытаясь встать. По льду пробежали трещины, увеличивая полынью, но прежде чем лошадь и женщина провалились под лед, Велес спрыгнул с седла и бросился к Живе.

Не раздумывая, он через сугробы добрался до бьющейся лошади и выдернул из-под нее женщину. Мерин с жалобным визгом провалился в полынью и забился в холодной воде. Остальные лошади сбились в кучу на мосту, мелко дрожа и не зная, куда бежать. Вместе с упавшей лошадью оголилась часть бревен, и стало видно, что мост сильно расшатан, а середина его почти разобрана.

Велес на руках вынес цеплявшуюся за него женщину подальше от берега, к своему коню, который спокойно стоял там, где его бросил хозяин. Подсадив Живу на высокое седло, Велес вернулся за лошадьми.

Напуганные, они не сразу дались в руки и подчинились только грубой силе, но позволили вывести себя и привязать к деревьям подальше от реки. Затем Велес вспомнил о мерине. Тот еще бился в воде — река была мелкая, течение несильное и опасность ему не грозила. Поймав повод, Велес с такой яростью дернул за него, что бедный конь уже с первого рывка оказался на берегу. Толкая, как неживого, сын Земун выволок его к остальным лошадям.

Жива все сидела боком на спине жеребца, сжавшись в комочек. Обеими руками она держалась за живот и дышала так тяжело, что Велес почувствовал неладное. Встав на стремя одной ногой, он притянул к себе женщину. Даже сквозь полушубок он чувствовал, что ее колотит мелкая дрожь.

— Что с тобой? — Велес с тревогой заглянул в белое лицо женщины. Расширившиеся глаза Живы смотрели мимо него. Взгляд ее помутился, и она вдруг с коротким стоном покачнулась, ткнувшись лицом ему в грудь.

В один миг Велес оказался в седле и заботливо усадил Живу спереди. Почувствовав его сильные руки, она немного пришла в себя и прошептала, пытаясь выпрямиться:

— Все хорошо… Голова вот только…

— Молчи, береги силы, — приказал Велес, пришпоривая коня.