После паузы Занар проворчал:

– Ну да, к Таитам плывем.

– Я никогда там не была, – доверительно сказала Гельта. – А почему именно туда? С кем-то должны там встретиться?

– На острове там... – начал Песок и замолчал, когда сзади раздались шаги.

Они повернулись. По палубе шел Хури Ага с еще одним тхайцем, бритые головы их поблескивали в лучах светила.

Занар расправил плечи и для чего-то положил ладони на рукояти торчащих из-за ремня пистолетов. Гельта не понимала, что это значит. Эрзы с тхайцами не в ладах? Бледных убийц наверняка послал Марич, но желтокожие... Она подумала о том, что когда-то на ее руку претендовал повелитель Тхая, которого ни разу не видели ни принцесса, ни отец, ни вообще кто бы то ни было в Эрзаце. Получается, тхайцев отправил он, этот таинственный человек по имени Чиорана Третий? Что, если они с Маричем сговорились... Но зачем? Гельте было трудно думать обо всем этом. Принцесса не понимала политики, считая, что та является слишком мужской: пропиталась духом тысяч мужчин, которые правили землями Аквалона, водили торговые и военные эфиропланы, направляли армию в бесчисленные войны и решали Большие Дела, в то время как женщины довольствовались ролью жен, служанок, любовниц и рабынь.

– Что надо? – с вызовом спросил Занар Песок, когда тхайцы остановились перед ним.

Хури Ага, казалось, спал на ходу. Тонкие губы его шевельнулись, и командир крелинга произнес, коверкая слова:

– Эта плена девка пускай теперь в каюточку назад марширует. А те, Песок, хозяин зовет.

– Оли? – удивился Занар. – Что ему надо? Где он?

Тхаец пожал плечами.

– На кормухе вона сидит, туда топай. Подплываем к Узости. Иди к Вырежглазу, поговорите надо. Тока плену поначалу в комнатку ее спусти.

Занар повернулся к Гельте. Скользнув по убийце взглядом, в котором смешались испуг, просьба и едва заметный намек, обещание, она медленно прошла мимо него и тхайцев, направляясь в каюту, где ее обычно запирали.

Существо, которое Фавн Сив назвал бронгом, окончательно оправилось после ранения и парило в десятке локтей позади клиргона, вонзив в дерево зазубренные хитиновые крючки на конце торчащего из морды щупальца. Несколько раз Траки Нес заставлял бронга отцепляться от эфироплана и выполнять несложные воздушные маневры, которые, однако, с каждым разом становились все изощреннее. Двое матросов под руководством бултагарца соорудили длинную веревочную лестницу, один конец которой закрепили на палубе, а второй – на спине живого дирижабля. После этого Траки чуть ли не переселился на бронга, лишь ночевать спускался к себе – они делили каюту с Тулагой, хотя утверждал, что и ночи проводить вскоре станет наверху, так как там есть где спать.

– Есть каюты? – удивился Смолик, услыхав это. – Может, мы купили вам слишком слабые линзы для очков, мой дорогой господин Нес? Мерещится непонятное, э? Надо посмотреть!

В то утро, когда на горизонте показалось побережье Тхая, Смолик, Траки и Гана забрались на бронга. Ветер надувал паруса эфироплана, драйер Аблера Гера плыл на траверзе по левому борту. Он был раза в два крупнее «Дали», с высокой прямой кормой и носом, похожим на лезвие топора.

– Вот они! – Нес показал гостям узкую прореху на краю спины-палубы в задней части живого дирижабля. Та была затянута мутно-прозрачной пленкой, рядом имелся мягкий нарост, и когда бултагарец наступил на него, пленка беззвучно втянулась под горб. – Наш дорогой бронг, наш могучий летающий исполин странным образом сочетает внешний и внутренний скелеты, словно несет в себе свойства насекомого и э... какого-нибудь млекопитающего. Конечно, внутренний скелет его недоразвит в сравнении, к примеру, с человеческим, но все же он есть, и...

– К делу, милейший! – вскричал Смолик, садясь на корточки и заглядывая в прореху, озаренную рассеянным тусклым светом. – Что там у вас? Пахнет не очень. Можем спуститься? – И он полез вниз.

– Тут у нашего дорогого исполина нечто вроде дугообразного искривления ребра, – рассказывал Нес, пока гости спускались. – Или скорее ряд таких искривлений, так что можно говорить о волнообразном строении ребер. Ниже начинается газовый пузырь, но вот здесь... Вообще, господа, бронг является гибридом, в нем наличествуют также и, некоторым образом, растительные свойства... – Обнаружив, что говорит в пустоту, Траки щелкнул языком, поправил очки и улегся животом на палубу, свесив голову.

Гана огляделся. Натянутая на боку страшилы кожа здесь расслаивалась: полупрозрачные половины ее расходились, образуя нечто вроде узкого мешка, а вернее, ряда узких мешков – когда он спустился, Смолик стоял перед вертикальной прорехой, ведущей в соседнее «помещение». Дневной свет лился сквозь боковую «стенку». Толщина кожи, внутри которой угадывались извивы светло-коричневых кровяных сосудов, не позволяла толком разглядеть находящееся снаружи. Вторая «стена», за которой было нутро живого дирижабля, оставалась темной. Позади нее что-то шумело и глухо булькало.

– Каюты? – насмешливо спросил Тео, поднимая лицо к Несу, свесившему голову вниз. – По-вашему, это называется каютой?

– Недоразвитые каюты, – поправил бултагарец. – Они еще не выросли окончательно, понимаете меня, господин капитан? Тут, я полагаю, возможны два ответа. Либо наш дорогой бронг пока слишком мал и не успел вырастить свои каюты, каковые в полноразмерном виде напоминают этакие мешки, раздутые пазухи, горизонтальным рядом украшающие его бока. Либо это уже взрослая особь, но у данного вида, у данной модели каюты навсегда остаются недоразвитыми, а вот у крупных пассажирских образчиков...

– Крупные образчики! – Хохотнув, Смолик хлопнул Тулагу по плечу и полез обратно. – Значит, это у нас вроде лодки или вельбота, а есть и крупные образчики? Всякие? Транспортные и грузовые? Но где они есть?

Вслед за капитаном поднялся Гана. Он молчал и ни о чем не спрашивал, хотя слушал очень внимательно.

Траки Нес вновь поправил очки.

– Откуда мне знать? Я долгое время находился в провале и видел там много необычного... но не внешнее пространство. Почему-то Молчун не водил нас с вождем в описанные вами и этим юношей места. Почему? Я задавал этот вопрос, уже на Да Морана и здесь, на вашем корабле, задавал его Фавн Сиву, но он молчит.

Нес развел руками. Видно было, что он слегка обижен.

– Молчун из ситэков, – сказал Гана. – Они знают про Аквалон больше остальных. Думаю, Квази давно связалось с ними. Ей... ему нужен был кто-то среди людей, чтобы помогали. Может, чтобы лечили его? Следили за его овумами?

– Ага, овумы! – подхватил Тео. – Ну конечно, теперь все ясно. Ситэки смотрели за сохранностью внутренностей Аквалона. Я слышал, раньше Братство было куда больше, у него имелось даже свое войско... Но постепенно канструктианцы, еще до того как церковь раскололась, перебили большую часть ситэков. И теперь, когда оставшимся пришлось совсем туго, понадобились решительные люди, чтобы помочь. Молчун искал именно таких.