Все это я рассказывал Бороде, пока осторожно, словно по минному полю, шел по дороге, сильно напомнившей мне чернобыльское поле аномалий. Смертельно опасные участки, видимые и невидимые, были похожи на минное поле. Шаг влево – полшага вправо, и все. Или «гравиконцентрат» сплющит в лепешку, или «жара» в шашлык превратит, или «электрод» разрядом сделает из тебя черную, дымящуюся мумию. Выбор небольшой. Хотя нет, вон по краям «мясорубки» осколки чьих-то костей разбросаны. Значит, права народная поговорка, выбор есть всегда…

Я уже не говорил. Я сильно думал, выискивая наиболее безопасный путь среди этой аномальной каши. И Борода помалкивал, сосредоточенно сопя мне в спину. Понимаю. Небось, сейчас сильно сожалеет, что его берцы на два размера больше моих, опасно это в нашем положении…

Предпоследнюю гильзу сожгло в «электроде», только молния коротко шибанула и озоном запахло. Осталась последняя. Я поплевал внутрь нее на счастье, как рыбак на червя, и бросил вперед.

Ничего не произошло. Я сделал три шага, подобрал счастливый цилиндрик и кинул снова. И опять повезло.

– Неужто «пояс» прошли? – пробормотал я, ни к кому не обращаясь. Но Борода среагировал.

– «Пояс» – это когда аномалии типа реки? Берега чистые, а в русле…

– А ты начитанный, – перебил я его. – Или в кабаках киевских наслушанный. Не, скорее не в киевских, местные тему знают. Видишь ли, берега рек заболоченными бывают. Вот в «болоте» мы машину и оставили.

– Понял, – с усердием прилежного ученика кивнул наемник, одновременно стряхнув на землю с бровей и бороды крупные капли пота.

– Ну, если понял, пошли дальше, – сказал я, поднимая с земли счастливую гильзу и суя ее в карман. – По ходу, вон те гнилые бревна, вросшие в землю, и есть все, что осталось от твоего Заполья.

* * *

Я ошибся. Останки человеческих жилищ, съеденных Зоной, были рассыпаны лишь по краям заброшенного села. А в центре Заполья стоял вполне себе приличный одноэтажный дом со следами капитальной реставрации за счет разобранных на запчасти соседних изб. Черепичная крыша, ошкуренные бревенчатые стены и крашенные синим наличники выдавали рукастого хозяина – мягко говоря, нечастое явление в Зоне. Кстати, вряд ли я ошибусь, если скажу, что это строение было единственным жилым объектом на всей территории мертвого селения. Что жилым, не брошенным – это несомненно, так как за домом слышались слегка приглушенные удары металла о металл.

Я еще на всякий случай покидал счастливую гильзу во всякие подозрительные места, хотя чутье подсказывало – чисто тут. Но это так, в порядке ликбеза для Бороды, а может, и запугивания, чтоб не шастал где не надо, а продолжал ходить за сэнсеем, преданно дыша в затылок – водила-то мне еще, надеюсь, понадобится.

Удостоверившись, что за невысоким забором не шастает злая собака, я толкнул незапертую калитку и вошел во двор вместе с Бородой, дисциплинированно следовавшим за мной в кильватере. Рассудив, что хозяина по прозвищу Кузнец стоит искать там, где слышны звуки ковки, я обогнул угол дома и направился на звон, чисто для профилактики держа автомат на уровне пояса. Просто многие люди не любят, когда на их территорию заходят без спроса, могут, например, молотком в голову кинуть или еще чем похуже. А вид автомата отрезвляет, располагая если не к душевному, то хотя бы к адекватному началу беседы.

За домом вполне ожидаемо оказалась довольно просторная кузня, размером немногим меньше добросовестно оттюнингованного жилья, построенная без выпендрежа, но по делу. Крыша из нержавейки с кирпичной трубой, из которой валил дым, добротный сруб под той крышей, навес рядом, под которым, видимо, свален разный хлам, тем не менее аккуратно накрытый брезентом. И вообще, по двору никакой дряни не раскидано, как это часто бывает на сельских участках. По ходу, все временно ненужное под брезентом либо в сарае, что с другой стороны к кузне примыкает.

«Стало быть, хозяин педантично аккуратен, – сделал вывод я. – Не очень хороший симптом. Такие обычно умны и расчетливы. Интересно… Очевидно, что Борода несет кузнецу заказ на перековку той неведомой хрени в контейнере. А как у них договорено относительно расчета за работу? Что-то я у Стёпы вместительного кошелька не заметил».

Подойдя к двери с намертво въевшимися в дерево следами черной сажи возле ручки, я интеллигентно стукнул по косяку прикладом автомата.

– Эй, хозяин, поговорить надо бы! – крикнул я, надеясь, что мой голос перекроет звон молотка.

Ага, щас. Подождав с полминуты, я повторил процедуру, но уже менее культурно – по двери и несколько раз.

Перезвон прервался.

– Какого куя? – раздался из недр помещения приглушенный голос.

«Ух ты, какой образованный кузнец», – отметил я про себя. Если память мне не изменяет, сильно подкованный в восточной мифологии мой хороший знакомый Виктор Савельев рассказывал, что, согласно «Шань Хай цзин», «Каталогу гор и морей», кстати, переведенному в Советском Союзе и даже напечатанному издательством «Наука» в одна тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, Куй – это легендарный китайский одноногий бык, обладающий способностью беспрепятственно таскаться по водной глади, отчего на море немедленно разыгрывалась буря. Кстати, понимаю то море, по восточным поверьям являющееся живым существом. Когда по тебе шляется одноногий Куй, непременно захочется поскорее избавиться от такого безобразия.

– Да так, куйню одну принесли, – ответил я в той же китайской манере, ибо куй-ню в Поднебесной называют дикого буйвола, возможно, изображенного на крышке контейнера. – Как я понимаю, перековать во что-то более приличное.

Внутри помещения послышались тяжелые шаги, дверь со скрипом отворилась.

На пороге стояла жуткого вида тварь, по сравнению с которой, наверно, китайский Куй мог показаться совершеннейшим из творений природы.

Нижняя часть тела здоровенного мутанта напоминала старинный треножник с тремя мощными лапами. Удобно, наверно: идешь себе в любую сторону, а та конечность, что сзади болтается, ускорение придает. Перевитых мышцами и венами рук тоже было три, расположенных по аналогичной схеме. То есть, проблема почесать спину кузнеца-мутанта точно никогда не беспокоила. Весь этот зрелищный торс был затянут в синий рабочий комбинезон, явно перешитый из двух нормальных по случаю наличия у хозяина лишних конечностей. Поверх комбеза с тремя штанинами и тремя рукавами был надет кожаный фартук со следами попадания на него горящих угольков.

А вот голова у мутанта была одна, похоже, способная мгновенно повернуться на сто восемьдесят градусов благодаря длинной, почти полуметровой шее. Но взглянуть в глаза хозяину кузни не получилось – его голову скрывал стальной шлем с овальными окошками, похожий на водолазный, и рассмотреть что-то за толстыми стеклами тех окошек было решительно невозможно.

– Чего надо? – прогудело то ли из-под шлема, то ли еще откуда. Не иначе, оценил мут наши автоматы и решил не поминать более всуе древнекитайское божество.

– Ну, говори, чего там тебе надо, – кивнул я Бороде.