Дули Хоппер смотрел во все глаза. За свои шестьдесят три года он перевидал много симпатичных женщин, но такие красавицы, как Даймонд, еще не переступали порога его заведения. Он в замешательстве начал было протирать безукоризненно чистый бокал, потом опомнился и поставил его на стойку. Он ждал, пока Даймонд заговорит. Дули был уверен, что девушка скорее всего заблудилась и хочет узнать, как ей найти нужный дом. Или в крайнем случае собирается разменять у него деньги, чтобы позвонить по телефону-автомату.

Дули был человеком скорее простым и грубым, пустяки его раздражали. К тому же три последних года ему с трудом удавалось сводить концы с концами, и ясно было, что, если дело так и дальше пойдет, заведение ожидает банкротство.

— Меня зовут Даймонд Хьюстон, — представилась девушка. — Я ищу работу и подумала, не нужен ли вам кто-нибудь?

Дули встряхнул мокрыми руками и оглядел почти пустой бар. Ему хотелось рассмеяться в ответ. Бросив полотенце на стойку, он подался вперед, намереваясь сказать, что просительница явно ошиблась адресом. Но у девушки было такое лицо, что слова отказа застряли у Дули в горле. Позже он так и смог решить, прочему промолчал тогда. Возможно, причиной этого было напряженное ожидание в лице Даймонд, а может быть, покорность, с которой девушка готовилась принять очередной удар судьбы. Как бы там ни было, Дули, к своему крайнему изумлению, внезапно спросил, есть ли у нее какое-нибудь представление о работе в подобном заведении. И когда девушка ответила, что семь лет подряд разносила выпивку в точно таком же баре. Дули неожиданно задал следующий вопрос: скоро ли она может приступить к работе?

Даймонд глубоко вздохнула, стараясь подавить всхлип. Несколько секунд она боролась с собой, боясь расслабиться: ноги так ослабели, что Даймонд могла упасть. Но привычка скрывать свое истинное состояние помогла девушке. Справившись с минутной слабостью, Даймонд сняла плащ, протянула его Дули и спросила, где можно взять веник.

Дули принял плащ, молча указал на шкаф и с выражением удивления и одновременно восхищения на лице стал наблюдать за работой Даймонд.

Еще до конца недели по ближайшим кварталам прошел слух о том, что Дули Хоппер обзавелся официанткой. Когда местные жители вдоволь насмеялись и наконец успокоились, они начали один за другим заглядывать в бар, чтобы удовлетворить естественное любопытство.

Достаточно было один раз взглянуть на статную длинноногую блондинку с копной густых волос, забранных лентой, чтобы понять: Дули спятил. А когда посетители разглядели под обтягивающими джинсами соблазнительные формы официантки, они подумали, почему Дули не пришла в голову такая простая мысль много лет назад. Каждый посетитель, которому доводилось увидеть ее улыбку и сверкающие зеленые глаза, чувствовал, что судьба его осчастливила.

Уходя, они долго потом вспоминали девушку из бара.

Дули ругал себя за то, что взял Даймонд на работу, но это длилось меньше недели. Потом Дули решил, что поступил весьма дальновидно. Он считал себя и свою прозорливость причиной того, что впервые за три года резко поднялся показатель прибыльности заведения. Дули даже как-то ожил и стал мечтать.

Впрочем, первый раз за много недель мечтать стала и Даймонд.

— Ну вот что, — выкручивался Дули, загнанный в угол Даймонд. — Я готов согласиться, что ты отличная официантка. Но я не понимаю, зачем искать добра от добра. С чего ты вдруг решила, что сможешь петь? Может, у тебя есть в этом какой-нибудь опыт?

Девушка только улыбнулась в ответ. Тут Дули и сам припомнил, что именно этот вопрос он задал Даймонд, когда та впервые переступила порог бара.

— Если вы позволите мне спеть сегодня вечером, то сами увидите, есть у меня опыт или нет, — спокойно ответила она.

— Но послушай, сегодня же суббота, — сказал Дули. — Если твое исполнение не понравится, то я потеряю кучу посетителей.

Он покраснел, догадавшись, что сморозил глупость.

— Я и сама знаю, что суббота. Именно поэтому я и хочу спеть. Когда соберется побольше народу. Не стану же я петь для Уолта и Дивера.

И Даймонд показала рукой в сторону двух завсегдатаев, сидевших за своим обычным угловым столиком. Дули улыбнулся в ответ и пожал плечами, не желая продолжать спор. Он не мог не признать, что с тех пор, как Даймонд появилась в баре, денежки сами потекли к нему. Так не проще ли уступить новой официантке?

— Хорошо, будь по-твоему, — сказал он. — Но если над тобой начнут смеяться, не приходи плакаться мне в жилетку.

— Не приду, — пообещала Даймонд. — Но договоримся: если мое пение будет привлекать больше клиентов, мое жалованье станет расти.

Дули в замешательстве уставился на нее и шутливо потрепал Даймонд по плечу.

— Ух ты какая! Что ж, если ты действительно сделаешь Дули знаменитым, можешь потребовать соответствующее вознаграждение.

Даймонд спокойно улыбнулась.

— Значит, мне нужно сегодня побыстрее разделаться с уборкой.

— Ну вот, тебе только палец дай, всю руку откусишь!

— Да нет же, вы меня не поняли! — сказала Даймонд. Я хочу пораньше закончить работу, чтобы пробежаться по ломбардам и подыскать себе какую-нибудь старенькую гитару.

— Если тебе нужна гитара, покопайся в шкафу в задней комнате.

Даймонд чуть нахмурилась:

— Я что-то не совсем понимаю.

— Да у меня здесь когда-то играл целый оркестр. Однажды музыканты сцепились и перебили мне всю посуду и мебель. Заплатить за весь этот разгром у них денег не было, пришлось мне взять в качестве залога все инструменты. Так они за ними и не пришли. Кажется, там были одна или две гитары, поищи их где-то за барабанами.

Даймонд улыбнулась:

— Сколько вас знаю, а все не перестаю удивляться, Дули.

— Да я иногда и сам себе удивляюсь, — признался тот. — Ну ладно, пора за работу. Надо заказать на сегодня побольше выпивки, раз уж нам предстоит вечернее выступление.

Даймонд ушла, оставив Дули висящим на телефоне. Она прямиком отправилась в заднюю комнату, распахнула там шкаф и рот открыла, от изумления: среди инструментов лежала упакованная в пыльный футляр гитара. И не просто какая-нибудь, а «Гибсон». Судя по состоянию инструмента, прежний хозяин холил его и лелеял, пока не пришла пора отказаться от гитары. Даймонд надела гитару на себя, попробовала взять несколько аккордов и поморщилась: инструмент нуждался в капитальной настройке. И в новых струнах. Но это были уже гораздо менее серьезные проблемы. Главное было — сама гитара.

С надеждой в сердце Даймонд вышла из комнаты. В тот день она привела в порядок не только гитару. Вся ее жизнь постепенно налаживалась. И хотя сердце Даймонд по-прежнему болело при одной мысли о Джессе, будущее понемногу стало ей улыбаться. Рано или поздно, как надеялась Даймонд, она примирится со своим положением и сможет успокоиться.

Оконные стекла в квартире Даймонд дребезжали от ветра, напоминая, что надо одеться потеплее. Даймонд грустно смотрела на календарь, висевший на стене, стараясь не думать о предстоящей рождественской неделе. Рождество — семейный праздник, на котором следует веселиться. Последние дни декабря едва ли самое подходящее время для грусти и сожалений.