— Посмотрите внимательно влево, кто это лежит на надувном матраце.

Я повернул голову и попытался нырнуть поглубже, чтобы проснуться, но вода мгновенно вытолкнула меня. Быть такого не могло! В пяти-семи метрах от меня спокойно покачивался на воде… подполковник Клинцов из родного Старососненска.

— Вам не трудно ущипнуть меня? — обратился к черноголовому.

— Вы получили мою записку, передатчик?

Боже правый! Как же я сразу не признал в этом человеке израильского полицейского в чине капитана? Это он остановил на дороге нашу автомашину, ловко перехитрил моих спутников.

— Да, да, получил, передатчик при мне!

— Отлично. — Капитан лениво повернул голову, осматривая поверхность, море было заполнено отдыхающими, и вряд ли кто-нибудь обратил внимание на двух мирно беседующих людей. Тем более что Миша и адвокат уехали зачем-то в соседний городок, обещали к обеду вернуться. — Клинцов здесь, чтобы оберегать вас! Поэтому будьте спокойны, внимательно фиксируйте все разговоры, старайтесь ничего не пропускать, но записи не ведите. Клинцов просил в разговоре с Блювштейном, который обязательно состоится, как бы мимоходом поинтересоваться, знает ли он некого Мирона Сидельника? Разинкова, — главного инженера вашего металлургического комбината, словом, все мотайте на ус, Родина вас не забудет. Хорошенько подумай1те над моими словами.

— Мирона, вспомнил, это который чем-то связан с картинной «убийцец. который… что-то связано с картиной убийцей, припоминаю. Итак, я должен спросить, кто такой Мирон Сидельник? А дальше?

— Если Блювштейн будет настаивать, скажите, что спросил лишь потому, что Сидельник бывал в Израиле, об этом путешествии он печатал зарисовки в областной газете. И все. О разговоре со мной — молчок. Не видели, не знаете, не встречались. Клинцов вас сердечно приветствует и напоминает: вы уже сейчас здорово помогаете своей родине. Все, я поплыл! — Израильский капитан поплыл к берегу и исчез из виду…

Ближе к вечеру адвокат повел нас в гости к здешнему главному врачу, бывшему жителю Львова. Оказывается, этот врач разработал методику лечения инсульта мирового уровня. Используя соленые воды, втирания из цветов опунции, стал излечивать самых безнадежных больных.

Для «тугих кошельков», приезжающих сюда со всего мира на лечение, это было «государство в государстве» — личные пляжи, доставка обедов на дом, автомашины в аренду, международные телефоны, прекрасный сервис, а обслуга ходила едва ли не на цыпочках. Оказывается, были тут даже бассейны в личных номерах.

На следующий после приезда день Миша-островитянин и адвокат выехали встречать важного босса, который направлялся сюда из Иерусалима. Адвокат строго наказал мне, как маленькому дитяти: «С территории городка не отлучаться ни под каким предлогом, знакомств ни с мужчинами, ни с женщинами не заводить, в разговоры ни с кем не вступать, имен и фамилий не называть».

Откровенно говоря, я был чрезвычайно рад приятной передышке. Любая лавина — и та время от времени останавливается.

Казалось, наступило время, о котором я мечтал всю жизнь. Попал в райские кущи, где можно было расслабиться, отрешиться от тревог и подозрений, но, оказывается, моя бедная голова все еще находилась в плену неразрешимых догадок. Да и как можно было наслаждаться жизнью, если сам понимал: вновь, в который раз, угодил из огня да в полымя.

Все же я решил воспользоваться свободным временем, чтобы четко сориентироваться в создавшейся ситуации. Ладно, с Васей-греком все было ясно, хотя отыскать в бурном российском море его фамильный алмаз будет едва ли возможно, а эти… Миша и адвокат… Кто они на самом деле? И зачем я понадобился, в Израиле всей этой кодле?

И еще меня тревожила мысль: почему хитроумнейшие «авторитеты», нажившие капиталы в России, проживающие беззаботно на Кипре, связанные с таинственной «евросемьей» и русской мафией так охотно и спокойно плюнули на мой совсем не золотой крючок, а на простейший самодур, столь легкомысленно поведали мне то, что знать человеку, приехавшему из России, явно не положено? Хотя… если спокойно разобраться, для этой исповеди имелись весомые причины — меня рекомендовал лично господин Василаке. Этот человек был для Миши и адвоката завораживающим, почти священным. И еще. По большому счету, адвокат особых секретов и не раскрывал. В наши дни в криминальной прессе можно вычитать более любопытные детали и сюжеты. Да, но как я упустил главное: если в моем мозгу и правда сидит эдакий коварный зомби, то… чего им меня опасаться? Я полностью в их власти, и достаточно одного сигнала, и я…полетел в космические дали.

И Миша, и адвокат — люди тертые, хотя и молодые. Они не желторотые юнцы, которых прельстила воровская романтика. И если они хотят что-то предложить мне, то просто обязаны доверять. Не стали бы дельцы тащить меня за здорово живешь сюда, на Мертвое море.

Нет, что там ни говорите, умеют устраиваться деловые люди! Что за чудо это Мертвое море!

Я и не заметил, как подкрался вечер. И вокруг коттеджей разом вспыхнули гирлянды разноцветных китайских фонариков, придав окружающему пейзажу экзотический вид. Я решил побродить по берегу, и со стороны моря полюбоваться на коттеджи, построенные в европейском, азиатском и африканском стилях, но меня позвал Миша-островитянин.

— Куда собрался, товарищ писатель?

— От скуки хотел побродить по берегу.

— Идем! Наш израильский гость хочет тебя видеть Учти, сей марамойца — компаньон и друг самого Василаке, прежде чем отвечать, думай., крепко думай, а то у тебя мы замечаем еще свежи следы фронтовых контузий, время что ли тебе не берет. Вдруг ни с того, ни с сего как выкинешь дуру, хоть стой, хоть падай.

Я плюнул с досады на золотой песок пляжа. Опять двадцать пять, непонятные ситуации возникают вокруг меня непрерывно, будто я пуп земли.: И тотчас вспомнил израильского капитана, там, еа море, он упоминал о предстоящей встрече с блювштеном, которым очень интересуются ь России и на Краине.

Израильский гость — широкоплечий мужчина лет сорока в легкой курточке и темных очках, уже шел ко мне навстречу, широко улыбаясь, как давнему другу.

Я давно слышал, что на Западе считается хорошим тоном улыбаться первому встречному, но тут, на Мертвом море, где каждый гость держится особняком, хотя…в мире ничего случайно по большому счету не бывает, А если этого горбоносого привезли специально рад встречи со мной, держи, Банатурский, ухо востро.

— Ну, здорово, земляк! — весело проговорил приезжий, неожиданно привлек меня сильными руками к себе, трижды, по-русски расцеловал в обе щеки. Я смущенно заморгал ресницами, абсолютно ничего не понимая, — загадки продолжались, еще не познакомились и вдруг эдакие телячьи нежности.

— Здравствуйте! — вежливо ответствовал я. — Вы-то сами, из Иерусалима? — Ох, уж этот мой язычок. Вечно он вредит моей персоне. Я успел заметить огромный кулак, который мне показывал из-за спины гостя Миша-островитянин.

— Брось заводить русскую антимонию: кто, откуда, с какой стати. Ты приехал из России? И этого лично мне вполне достаточно, а тем более из города Старососненска.