– Смертный невиновен. Я привела его…

– Смертные не бывают невинными, – с холодной убежденностью перебила ее Виньеда. – Смертные убили Ненаис’у, дочь Соловья. Смертные убили Амерасу, Рожденную на корабле. И то, что ты привела сюда смертного, не является для него оправданием – это лишь делает тебя его сообщницей.

Нежеру слышала легенды о Древнем Сердце в течение всей своей короткой жизни. Она часто думала о том, доведется ли ей когда-нибудь увидеть Мать Лесов, но даже представить не могла, что их первая встреча произойдет в то время, когда ее будут преследовать хикеда’я. И все же, зная, что солдаты Жертвы находятся менее чем в дне пути, она не смогла не придержать поводья своей лошади, когда оказалась под сводами великого леса.

Как много разных деревьев! Все известные ей леса вокруг великой горы Наккига по большей части состояли из сосен, елей и редких отважных берез. Они напоминали самих хикеда’я, стройных и белых, – оставшихся в живых, сумевших уцелеть, когда все остальные погибли. Здесь, на северной границе великого леса, также попадались вечнозеленые деревья, но они были совсем не одиноки: дубы, буки, грабы, липы и бесчисленные другие виды росли густо, подобно столпившимся в бараке рабам, тысячи других зеленых растений тянулись вверх между ними.

Повсюду пели птицы – трели, свист, чириканье, – все это так сильно отличалось от лесов у нее дома, где можно услышать лишь хриплое карканье ворон. Благовонный воздух также производил ошеломляющее впечатление, он был напоен самыми разными ароматами: коры, сладкими запахами гниющих веток, острым привкусом мха и грибов и даже теплым благоуханием самой земли, которая усваивала все, что на нее падало, и обновляла – оставаясь живой и настолько полной изменений, что у Нежеру кружилась голова.

Она направила лошадь между деревьями, где первый лунный свет просочился между переплетением ветвей, словно длинные серебристые копья, и ей было трудно думать о врагах, которые ее преследовали. Интересно, подействует ли на них удивительная магия леса. Даже ожесточившаяся Жертва должна остановиться, ошеломленная, как Нежеру, полнотой жизни величайшего из всех лесов.

Однако Нежеру не могла на это рассчитывать. Многие из ее преследователей не были искалечены примесью смертной крови, как она. Они не жили в течение полугода в смятении, которое она испытала, когда все, что она знала прежде, стало вызывать у нее сомнения, а тот, кого она считала своим смертельным врагом, сохранил ей жизнь, которую мог легко отнять.

Она безмолвно выругалась и резко нагнула голову. Нежеру снова подумала о Ярнульфе, и едва не налетела на низкую ветку. Почему она не может избавиться от мыслей о предательском существе, даже оставшись в одиночестве?

Нежеру обнаружила, что ее ладонь сама легла на рукоять Холодного Корня, словно Ярнульф появился перед ней. Она обещала себе, что, если Сад будет к ней добр, однажды она рассчитается с этим так называемым Королевским Охотником. И перед тем, как Ярнульф умрет, она заставит его рассказать, почему он проклял ее таким образом, вырвет из него объяснение, прежде чем насладится его последним вздохом. Она не позволит какому-то смертному преследовать ее всю жизнь.

По мере того как Нежеру углублялась все дальше в лес, ей стали попадаться следы самых разных зверей, оленей, лисиц и даже широкие отпечатки копыт, крупнее, чем у ее лошади, возможно, бизона. Но либо животные ее избегали, либо что-то другое недавно появилось в этой части леса и спугнуло их. Впрочем, причины ее не особо занимали. Имел значение голод. Четыре дня назад у нее закончилась вся еда, она не спала и не знала отдыха почти вдвое дольше, и это мешало игнорировать боль в желудке. Она понимала, что ей не поможет, если она сбежит от преследователей, а потом вывалится из седла, потеряв сознание от голода.

Ее научили находить пищу среди окружающей природы, а плодородные зеленые залы с ковром из палой листвы должны были упростить задачу; но неспособность поймать даже белку заставила Нежеру подумать, не утратила ли она нечто большее, чем место в Ордене Жертв. Казалось, она потеряла возможности и силу хикеда’я, и теперь могла лишь скитаться по лесу, как один из несчастных смертных, который не может жить без крыши над головой и согревающего огня и питается холодную часть года тем, что сумел собрать за теплые месяцы. Мысль об этом ужасно ее разозлила, но к концу первого дня в Альдхорте она уже не могла игнорировать наполнившую ее горькую ненависть к Ярнульфу.

Нежеру вдруг подумала, что теряет разум.

«Быть может, чем дальше я удаляюсь от Наккиги, тем меньше от меня остается, – подумала она. – Неужели так все и случилось с нашим народом во время Войны Возвращения? Неужели все, что делает нас теми, кто мы есть, отважными и настоящими, верными слугами королевы, просто высыпается из нас, точно песок в песочных часах, когда мы оказываемся в землях смертных, и так продолжается до тех пор, пока мы не становимся слабыми и пустыми?»

И тут, когда она спускалась по длинному склону, густо заросшему арумом, а уродливые мысли метались у нее в голове, словно жалящие мухи, Нежеру почувствовала запах дыма.

Она остановила лошадь, и ее кожу стало покалывать. На мгновение она подумала, что ее преследователи оказались гораздо ближе, чем она рассчитывала, но после коротких раздумий пришла к выводу, что это маловероятно: хикеда’я редко разводят костры даже в холодную погоду и никогда так не поступают, когда кого-то выслеживают. Ее сердце немного замедлило свой бег, и она слегка коснулась каблуками боков украденной лошади, чтобы та пошла дальше. Нос подсказал ей, что в костре горит дерево липы, не самые лучшие дрова, как показал ей Ярнульф, когда они огибали южный Диммерског, – неужели кто-то станет жечь липу, когда вокруг полно ясеней и берез.

Немного ниже по склону Нежеру снова натянула поводья от неожиданности. Вместе с запахами горящего дерева до нее донесся аромат готовящейся еды, и, хотя ее рот тут же наполнился слюной, сердце снова забилось быстрее. Это были грибы, которые она хорошо знала, они назывались «мертвые пальцы», и, несмотря на неприятное название, считались деликатесом в Наккиге. Успокоив себя тем, что хикеда’я редко разводят костер, она могла совершить фатальную ошибку.

Но после того, как она просидела неподвижно так долго, что воздух снова наполнился пением птиц, Нежеру поняла, что слышит голоса, столь слабые, что она с трудом различала их в шуме ветра, разгуливавшего в кронах деревьев у нее над головой. К собственному удивлению и облегчению, она уловила несколько слов – и это не был язык хикеда’я.

Нежеру бесшумно спешилась, привязала поводья лошади к прочной ветке и стала медленно пробираться в сторону дыма и голосов. Вскоре она оказалась достаточно близко, чтобы увидеть темные плащи незнакомцев, ее рот наполнился слюной от запаха жарящихся грибов, но она сохраняла осторожность, сделала еще несколько шагов, пока не смогла разглядеть лица тех, кто сидел вокруг огня, и с облегчением обнаружила, что они не хикеда’я – но и не смертные. Существа с пальцами, похожими на пауков, и огромными головами, казалось, явились из детских сказок, которые рассказывала ей мать, и на мгновение Нежеру почти поверила, что наткнулась на стаю лесных гоблинов. А затем, с удивлением, она их узнала.