— Когда? — упавшим голосом спросила она.

— Завтра. Здесь и в это же время.

— Ты что, обалдел? Я же не наберу за сутки такую уйму деньжищ! — ахнула Ира.

— Если не захочешь остаться без башки, наберёшь. Только не вздумай организовать мне ещё какую-нибудь подлянку, а не то я тебя из-под земли достану. Всё поняла? До завтра, любовь моя!

Семён резко оттолкнул от себя заплаканную девушку и, круто повернувшись, быстро растворился в темноте.

* * *

— Ты как, живой? — перешагнув через порог квартиры, Черемисин ослепительно улыбнулся и протянул приятелю бутылку полусухого шампанского. — Нина с ребятами поехала к тёще: ну, там, подарки, туда-сюда, сам же понимаешь, Новый год! А я увильнул.

— И как это тебя Нина отпустила? — искренне радуясь приходу друга, Тополь закрыл за ним дверь и кивнул на тумбочку под вешалкой. — Тапки там, доставай! Вот не ждал не гадал, что ты сегодня объявишься.

— Я что, нарушил какие-то планы? А где твоя борода? — Черемисин нерешительно взглянул на Леонида, выглядевшего без густой чёрной бороды несколько непривычно. — Если так, ты только скажи, и я…

— Да какие там планы! — Словно боясь, что Александр может передумать и исчезнуть из его квартиры так же быстро и неожиданно, как появился, Леонид ухватил Александра за рукав свитера и, смеясь, провёл рукой по своему бритому подбородку.

— Нет, если к тебе должен кто-то прийти… — снова начал Черемисин.

— Сашок, заканчивай валять дурака и проходи на кухню! — перебил Леонид. — Какие гости могут быть первого января?

— Те же, которые и тридцать первого, — логично предположил Александр. — Вы же не могли изничтожить всё под ноль? Что-то же должно было остаться? Кстати, как ты Новый год-то встретил, весело?

— Веселее не бывает, — с раздражением бросил Тополь.

— А что так пессимистично? — Черемисин зашёл в ванную и начал мыть руки.

— Такого Нового года у меня ещё не было никогда! — застыв в обнимку с бутылкой шампанского в дверях ванной, Тополь шумно вздохнул. — Санька, ты не поверишь! Впервые чуть ли не за пятьдесят лет я встречал Новый год в полном одиночестве.

— Как это? — Черемисин с удивлением повернул голову. — Ты же два дня назад мне по телефону говорил, что собираешься к кому-то идти?

— Говорил…

— А чего не пошёл? — Александр снял с крючка единственное полотенце. — Это, что ли?

— Это, — буркнул под нос Леонид и, не отвечая на вопрос, пошёл в кухню.

— Лёнь, погоди, я чего-то недопонял. У тебя что-то сорвалось? Или тебе расхотелось идти? Скажи толком, что случилось?

— Да ничего не случилось! — Леонид поставил шампанское на стол. — Кроме того, что должно было случиться, ничего особенного не произошло.

— Слушай, говори по-человечески! — рассердился Черемисин. — Что ты дуешься как мышь на крупу? Я что, должен из тебя каждое слово тисками выуживать?

— А ты на меня не кричи, мне и без твоего ора противно! — повысил голос Тополь, но тут же замолчал, как-то вмиг сгорбился и бросил на друга виноватый взгляд. — Прости, не хотел, ты тут ни при чём.

— Знаешь что, давай-ка я поставлю чайник, а ты мне всё толком расскажешь, — Саша снял с плиты старенький чайник и налил в него воды.

— А что рассказывать? Сколько живу, никогда не приходилось встречать Новый год в четырёх стенах в одиночестве! Удовольствие, скажу я тебе, — ниже среднего, даже жутко как-то. Кругом у людей веселье, все орут дурными голосами, музыка гремит, а ты стоишь с этой разнесчастной бутылкой в руке и думаешь, стоит вообще её открывать или нет.

— Ты же говорил, что будешь встречать у какой-то женщины? — Черемисин зажёг газ. — Я тебя ещё спросил, у какой, а ты только тумана напустил, а так ничего и не прочирикал.

— Да чего тут чирикать? Я тридцатого к Катьке ходил, думал, помиримся, я у неё и встречу… — он едко хмыкнул. — Встретил…

— Она тебя не простила? — Александр внимательно посмотрел на друга.

Сгорбленный, весь какой-то тёмный и взъерошенный, Тополь напоминал невыспавшегося филина, жмурившего глаза от яркого света. Узкокостный, худой, он, казалось, состоял из одних углов, каким-то нелепым образом сцепленных между собой. Раньше выступающие острые линии подбородка и скул скрывала густая чёрная борода, ровно подстриженная и аккуратно расчёсанная. Но теперь борода отсутствовала, и заострившиеся, нескладные черты лица были полностью на виду, придавая внешности Тополя что-то жалкое и по-цыплячьи хрупкое.

— Да нет, речь не о том, — при воспоминании о довольной язвительной ухмылке старой карги Журавлёвой Леонида всего передёрнуло. — Понимаешь, Шурик, я ведь до Катьки так и не дошёл.

— А чего так, передумал?

— Если бы! — Тополь отвернулся к окну и начал внимательно разглядывать карниз крыши соседнего дома, будто за одну ночь на нём появилось нечто, чего он раньше не видел. — Если бы она не захотела меня видеть, я бы ещё мог понять: женская обида, все такое… Но вышло вообще глупо! Прикинь, поднимаюсь я по лестнице, в кои-то веки в белой рубашке, с цветочками, а навстречу мне спускается Журавлёва.

— Это которая Раиса Павловна, добрая душа? — вспомнив все нелестные отзывы, в своё время данные Тополем бывшей соседушке, Черемисин понимающе хмыкнул.

— Она, чтоб её три раза приподняло и только два поставило обратно! И откуда такие гадючки берутся, ты мне не можешь сказать?! — с возмущением сверкнул глазами Тополь. — Она как только меня увидела, так сразу и заурчала от удовольствия, аж маслом начала сочиться, до чего обрадовалась случаю нагадить на голову своему ближнему!

— Да что она тебе такого сказала-то?

— Что я зря пришёл, потому что Катьки нет дома.

— Ты бы у неё спросил, когда будет, она же всё про всех знает.

— А никогда, — выразительно раскрыл глаза Леонид и неторопливо кивнул.

— Она что, переехала? — не понял Черемисин. — Тебе бы догадаться адресочком разжиться, тогда бы в случае чего…

— Сань! Никаких «в случае чего» больше не грозит. Катька не просто переехала, она умотала в Германию вместе со своим новым мужем.

— Да ты что?! — обалдел Черемисин. — Вот тебе и Катька! А ты говорил, она будет до пенсии сидеть в кресле, штопать носки и лить по тебе горючие слёзы!

— А без комментариев никак нельзя? — ещё больше помрачнел Леонид.

— Лёньк, да я не в обиду, я от удивления! — отмахнулся тот. — Вот это новость так новость, не ожидал!

— А я, думаешь, ожидал? Когда мне эта злюка объявила, что Катька у нас теперь эмигрантка, я, признаться честно, сначала подумал, что она издевается, а потом оказалось, что правда. Быстро же она сообразила, как два с двумя сложить.

— Ну как быстро, года полтора-то всего прошло! — развёл руками Черемисин.