Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какой-то английский проповедник — множество их развелось на богатых «дрожжах» столичных горожан — вякнул было, будто бы дрожь земли в Колумбии — это Божий Знак. Что, дескать, нас всех ждут Великие Потрясения и где-то даже Беды! Но публика «провидца» не поняла. Какие, к Дьяволу, беды и потрясения?! Мы в России живем, где и то и другое — проза жизни. И вообще, мы и без вас пуганные…
Мистера посетили строгие господа из Петербургской полиции, и он, от греха, на третий день уже плыл в каюте отправившегося в Туманный Альбион судна. А все почему? А потому, что общественное Благочестие — это наше все! И нечего нам тут. Скрипел бы и как все тарелочкой, к духу месье Буанопарте взывая, так и далее пользовался бы расположением столичных господ и, особенно — дам. А страшилками пугать — это моветон.
Потому и я во вступительной речи на заседании Совета Министров Российской Империи пугать господ министров не стал. Да, война скоро. Да, нужно будет хорошенько подготовиться. Да, у меня уже есть план. И — да, грядущие боевые действия потребуют от нас изрядного напряжения сил, по большей части — в экономическом плане. Но! Все не так страшно, как кажется. Наша армия сильна как никогда, отлично вооружена и выучена. К границам неприятеля проложены новые железные дороги, по которым мы станем оперативно подвозить все потребное с расположенных в безопасном месте складов и магазинов.
Роздал рукописные — а какие еще, ныне даже примитивная печатная машинка, это фантастика в стиле месье Верна — копии законов. Хоть каким-нибудь боком, краешком, но они затрагивали все министерства и ведомства страны. Предупредил сразу, чтоб неспешно начинали готовить присутствия к новым реформам, но пока помалкивали. Мягко говоря: было бы не слишком красиво, если бы члены Регентского Совета узнали о грядущих переменах от чиновников канцелярий, прежде чем документы были подписаны действующей властью. В том, что чуть не полгода поджидавший «в засаде» пакет жизненно необходимых Державе законов, будет-таки принят правящей кликой, не сомневался ни на йоту. И скромно сидевший в сторонке великий князь Константин никакой реакции не проявил, что было воспринято вельможами как молчаливое согласие.
Но самое главное оставил на окончание заседания. И я не имею в виду решение вопроса с проклятой медицинской академией, конечно. Хотя, нужно сказать, начало обсуждений большинство министров дожидались прямо-таки с нетерпением, ничуть не меньшим, чем то, с которым ждешь начало спектакля в театре.
Не скрою, мне тоже это представление было… гм… интересно. Судьба одного военного ВУЗа не волновала вообще. Однако еще до начала мероприятия, так сказать — в кулуарах, выяснив принципиальность вопроса для Милютина и ожидаемую позицию князя Константина, во всеуслышание заверил Дмитрия Алексеевича в своей полной и безоговорочной поддержке. Любопытно было, как проголосуют министры. Потому как, за редчайшим исключением, и им тоже было плевать на академию, а голосование в ту или иную сторону будет настоящей демонстрацией приверженности к одной из двух партий. К проанглийским либералам великого князя, или державникам, как со слов Анатолия Николаевича Куломзина предпочитали называть себя верные курсу покойного Императора вельможи, графа Лерхе.
Ожидаемо, обсуждение главной темы заседания, прошло вяло. Господа переглядывались, силясь понять смысл термина «подготовка империи к войне». Прежде-то такого и быть не могло. Не оповещал, знаете ли, Государь своих министров о намерении в скором времени заняться военными забавами. Предполагалось, что армия и так всегда готова, магазины полны припасами, а казна так и вовсе переполнена так, что золото из всех щелей сыпется. Потом конечно выяснялось, что в половине полков элементарно недостает ружей, или пороху, или сапог. Кушать солдатикам нечего, потому как в прошлом году случился недород, да и как деньги выглядят в Государственном Банке стали забывать. Странно, правда?
В общем, очень надеюсь, что сумел втолковать гражданским и военным управляющим, так сказать: топ-менеджерам Державы, что в этот раз у нас будет как надо, а не как всегда. Тут кстати пришлись заранее приготовленные именные, запечатанные печатями канцелярий и Первого министра и Управления Имперской Безопасности, пакеты с инструкциями. Вот тут министры облегченно выдохнули. Это им было понятно. Циркуляр из вышестоящей инстанции, на который можно много лет выдавать отписки, и продолжать благостное ничегонеделание.
Только и тут они ошиблись. Просто бумаги еще не читали. Неисполнение планов по подготовке Империи к грядущим сражениям будет караться вплоть до совсем не почетной отставки с поста главы министерства. Потому что лучше вовремя сместить одного чиновника сейчас, чем потерять дивизию солдат на войне. А цена наших сегодняшних ошибок именно что такова. Жизни русских воинов — не больше, но и не меньше. Я это князю Александру с примерами доказывал. И добился-таки того, чтоб он со мной согласился.
Сплошное разочарование. Совсем-совсем иного я ожидал от так долго и тщательно подготавливаемого мероприятия. Активности какой-то, эмоций. Инициатив. А получил напряженное ожидание и равнодушие. Да чего уж там! Дележ какой-то медицинской шарашки затмил тему подготовки к войне по всем статьям. Боюсь после, в будущем, какой-нибудь дотошный историк так и назовет это наше заседание: «апогей конфликта великого князя Константина с военным министром Милютиным из-за военно-хирургической академии».
Благо до конца мая еще оставалось довольно времени, чтоб хоть как-то растолкать, расшевелить расслабившихся министров. Ну и взглянуть за одно — насколько ответственно навязанные в мое правительство вельможи относятся к своим непосредственным обязанностям. И было у меня ощущение, что первое наше заседание после летних отпусков, в сентябре, мы проведем в значительно обновленном составе.
То, что Милютин останется на своем посту стало ясно уже через день. Заседали мы в субботу, а просьбу о встрече от Дмитрия Алексеевича секретарь передал утром в понедельник. Отправил ему записку с предложением присоединиться ко мне за обедом. И вскоре получил согласие. Так-то я был отлично осведомлен, что военный министр особенным терпением не отличается, но ныне такие скорости движения информации, такие адские промежутки от принятия решения до реализации, что «сегодня в обед» — это практически «немедленно».
Утром же у меня было важнейшее дело, которое мы с Наденькой планировали с того самого дня, как у нас на ужине побывал немецкий посланник. Естественно, вопрос затрагивал как политические
