– Нина, отношения должны строиться на любви, а не так, как ты предлагаешь – с бухты-барахты за первого встречного. Сама подумай, зачем мне это надо? Подумаешь, время поджимает! А вдруг он мне жизнь сломает, сделает несчастной? И не развяжешься потом с ним, будешь до смертного часа страдать.

– Так и будешь сидеть у моря и ждать погоды? Стерпиться-слюбиться. Привыкнете друг к другу. Ты же даже шанса не дала никому. Любовь и страсть проходят, а дружба остается. Ты что-то скрываешь, темнишь, подруга? – не отставала Нина.

– Ты хочешь знать правду? – спросила Вероника. – Даже если она тебе не понравится?

– Конечно! Мы же подруги! Доверься!

– Нинка, ты у меня хорошая, честная. Прости, что молчала. Но я шесть лет встречаюсь с мужчиной, я люблю его, и мне никто не нужен. По правде, я несколько раз пыталась прекратить наши отношения, но не очень-то это у меня получалось. Привязалась я к нему, прикипела… Это и блаженство и мучение одновременно.

Нина тяжело вздохнула.

– Шесть лет? А почему вы только встречаетесь, а не живете вместе? Он женат?

– Конечно, женат и никогда не бросит свою семью: умницу-жену, сына, дочку. Он приходит ко мне пару раз в неделю, и мы никогда не бываем вместе в праздники и выходные дни. Да и ночевать он у меня оставался только пару раз, когда жена уезжала с детьми к родственникам.

Нина закрыла рот ладошкой.

– Бедная моя, бедная… Это же унизительно! Он просто использует тебя! Шесть лет жизни! Вы начали встречаться, когда тебе было двадцать три, а сейчас двадцать девять. Самые лучшие годики подарила этому гаду. Сколько вы еще будете вместе? Год, два? А потом он найдет тебе замену, такую же молоденькую наивную дурочку, как ты, или вернется в семью. Конец очевиден и он один. А ты останешься у разбитого корыта! Да считай, уже осталась! Ради кого? Я не осуждаю тебя! Я твоя подруга, но я не понимаю! Ради кого такие жертвы? Он ведь палец о палец не ударил, чтобы быть с тобой. Как говориться, «хороший левак укрепляет брак». И волки сыты и овцы целы…

– Я люблю его. Понимаю, что он использует меня, умом понимаю, но я не хочу, чтобы он ушел от детей. Мы все заложники обстоятельств, но я с ним счастлива. И давай больше не будем возвращаться к этой теме. Я просто раскрыла тебе тайну, чтобы ты не мучила ни себя, ни меня вопросами. Я ничего отмотать назад не могу.

– Кто же он? – спросила Нина.

– Ты его не знаешь. Мы познакомились в парке, когда я выгуливала соседскую собаку. У соседки было растяжение связок на ноге, вот я и гуляла с псом.

– И его жена за столько лет ничего не заподозрила?

– Он очень осторожен, а потом… мы не говорим о его жене. Я не знаю, – ответила Вероника. – Это, конечно, не характеризует меня с хорошей стороны. Но пусть тот, кто не переживал ничего подобного, бросит в меня камень. Это мой крест, и я буду его нести, пока хватит сил.

– Эх ты, дурочка с переулочка! Придумала себе любовь с большой буквы. А мужик просто удобно устроился! Катается как сыр в масле – и тут его кормят и ласкают, и там пылинки сдувают. Скоро ты спохватишься, но будет поздно, поверь мне. Ты попала в самую худшую ситуацию, которая может только быть, – связалась с женатым мужиком. Неужели тебе не противно быть на вторых ролях?

– Ладно, Нинка, не пили меня. Это моя жизнь и со своими проблемами я разберусь сама.

– Прости. Я тут наговорила тебе всякого… Но знай, ты всегда можешь рассчитывать на меня, я всегда приду к тебе на помощь… Ой, смотри! Госпожа Письменная собственной персоной! В столовку припёрлась. С ее-то фигурой я бы несколько месяцев воздерживалась от пищи!

– Не выжила бы, – ответила Вероника.

– В смысле?

– В прямом! Чего осуждать человека? Хочет тётя кушать, пусть лопает!

Ольга Романовна Письменная, лавируя с подносом мимо их столика, смерила обеих подруг пренебрежительным взглядом.

– Воркуете? Через пять минут обед заканчивается, – напомнила она и пошла мимо на своих коротких ножках-тумбочках.

– Ага, через пять минут… – протянула Нина. – А сама полный поднос жратвы поволокла. Неужели за пять минут всё сожрет?

– Да она за минуту всё проглотит. Это же крокодил, – ответила Вероника.

– Ага! Нильский… Пусть лопнет!

Подруги засмеялись и в хорошем настроении покинули обеденный зал.

Многие боятся грозы и этому есть объяснение. В буйной стихии присутствует угроза жизни и здоровью. Во все времена нет-нет да отнимала гроза жизни у человека. Поэтому многие в сильную грозу не то что не выходят на улицу, а прячутся по домам, плотно закрывают окна, задергивают шторы и выключают свет – электричество в грозу вещь опасная.

На улице бушевала непогода. Дождь хлестал по лицу, сильные порывы ветра мокрым полотенцам били по спине, по груди, мешали дышать. Вероника, низко наклонив голову и сгибаясь под резкими порывами водяных струй, спешила к подруге. Она вымокла до нитки и уже не обращала внимания ни на ливень, ни на молнии, раскалывающие небо, ни на оглушительные громовые раскаты. Она рыдала, выла почти в голос, но небеса были глухи к ее стенаниям.

Вероника остановилась около знакомого подъезда, нажала кнопки кода и влетела во влажную полутьму плохо освещенной лестницы. Она поднялась по ступеням, оставляя мокрые следы, вода буквально лила с нее ручьем. Около железной двери она остановилась и нажала на кнопку звонка. Потом еще раз. И еще. Лязгнул замок, и на пороге появилась Нина. Увидев подругу, она на секунду застыла в изумлении.

– Вероника?! Господи, что с тобой? Что случилось? Проходи скорее, – отступила она в коридор, мягко освещаемый настенным бра.

Вероника вошла и остановилась, не в силах дальше двигаться. Взгляд у нее был пустой, отсутствующий, она словно и не замечала, как у ее ног образовалась лужа, натекшая с мокрого платья.

– Родная моя! Что с тобой?! – ахала Нина. – Вова, иди сюда! – закричала Нина мужу. – С Вероникой плохо!

Муж Нины покинул свой пост на диване у телевизора и поспешил к жене. Они вдвоем провели окоченевшую девушку в комнату и засуетились около нее как два жука-труженика.

– Чай! – приказала Нина, и Владимир исчез на кухне.

Нина отвела Веронику в ванную, переодела ее в свой махровый халат, высушила волосы феном, уложила ее в гостиной на диван, заботливо укрыв большим пушистым пледом. За всё это время Вероника не проронила ни слова.

– Согревайся. Хочешь, массаж ног? Давай! А потом носочки из овечьей шерсти наденем. Вероничка, бедная, что же случилось?! Ты вся трясешься! Господи!

Нина размяла ступни подруги и надела на нее свои шерстяные носки. Владимир принес горячий чай, мед и печенье. Вероника взяла чашку, сделала несколько глотков и подняла несчастные глаза на подругу.

– Извини, Нинок, что я вот так…

– Ты напугала меня до смерти! Да на тебе лица нет, Вероника, что случилось?