class="a">[536]. Упоминания о печенегах, как непосредственных соседях болгар, имеются и в разделе «Буртасы»: «Буртасы постоянно воюют с печенегами… К востоку от области буртасов река Итиль, к югу — хазары, к западу — в. н. нд. рр., к северу — тюркские печенеги»[537]. Учитывая то, что почти все источники помещают буртас между хазарами с юга и болгарами с севера[538], следует полагать, что тюркские печенеги здесь локализуются рядом с болгарами. Более конкретно эта мысль выражена в разделе о мадьярах-тюрках: «Начало границ мадьяр — между страною печенегов (или булгар) и булгарскими а. с. к. л. (эсегель)»[539].

В начале XI в. крупнейший ученый Средней Азии Ахмед ал-Бируни в своем географическом сочинении «Китаб ат-тафхим» писал, что «область, занимаемая седьмым климатом, проходит через горы Башхарт, через пределы печенегов, города Сувар и Булгар»[540]. Современник ал-Бируни энциклопедист тюркских языков Махмуд ал-Кашгари (Кашгарский) в своем сочинении «Диван лугат ат-тюрк» (1072–1074 гг.) отмечает сходство или близость языков «булгар, сувар и печенегов (бяжяняк)»[541].

Даже к XII в., когда этнический состав Волжской Болгарии уже в значительной степени снивелировался, источники упоминают о многочисленности тюркоязычных племен, обитавших около Болгара. Так, Абдулхамид ал-Гарнати (1136 г.) пишет: «Он (Булгар) город, выстроенный из соснового дерева, а стены его из дубового дерева, вокруг него (живут) турецкие племена не сосчитать их»[542]. Крупнейший арабский географ XII в. Абу-Абд-Аллах Мохаммед Идриси в своем географическом своде значительное место уделяет описанию земель Волжской Болгарии[543]. Весьма примечательно, что на территории Волжской Болгарии он помещает две группы населения: у г. Болгара — землю тюркских болгар (булгар мин ал тюрк), а северо-восточнее, в Прикамье, жителей под названием также тюркских болгар[544]. Севернее их им упоминается область, занятая тюркскими печенегами.

Эти сообщения древних авторов свидетельствуют о значительной тюркизации болгарских племен на Средней Волге.

Если мы обратимся к антропологическим данным, то сравнение антропологического типа населения Волжской Болгарии X–XIII вв. и населения, оставившего Больше-Тарханский могильник, показывает резкое различие между ними. М.С. Акимова (см. приложение), сопоставляя черепа с кладбища г. Болгары X–XIII вв. на Бабьем бугре с черепами Больше-Тарханского могильника, пришла к выводу о невозможности этнической увязки этих двух крупных серий. Следовательно, с уверенностью можно полагать, что болгарское население, оставившее могильники Больше-Тарханского типа, не приняло какого-либо существенного участия в формировании населения Волжской Болгарии. Тем более, что даже в самой столице этого государства, где должна была быть прослойка выходцев из собственно болгарской среды, население антропологически резко отличалось от последних. В то же время исследование антропологического типа Танкеевского могильника, проведенное В.П. Алексеевым, показывает значительное его сходство с антропологическим типом населения Волжской Болгарии X–XIII вв., тем самым подтверждая вывод о превалирующем участии населения танкеевского типа в формировании культуры и этноса Волжской Болгарии. Итак, опираясь на письменные и археологические источники, можно полагать, что на Средней Волге пришлые болгары встретились со значительной массой тюркоязычных племен, включивших в свою среду, как показывают материалы Танкеевского могильника, и группы местного финно-угорского населения. Если экономически эти племена и стояли на одном уровне с болгарскими, а может быть даже и превосходили их благодаря переходу к оседлому земледелию, то в отношении военной и социальной организации болгары, по-видимому, занимали ведущее положение. Б.Д. Греков полагал, что болгарский царь Алмуш имел военную дружину («хуанэ»), которая являлась его основной опорой[545]. По-видимому, болгарская знать с дружиной в IX–X вв. сумела захватить власть в складывающемся государстве в свои руки, поэтому естественно это государство получило название от имени господствующей группы. Здесь, на Средней Волге, очевидно, повторилась та же картина, которую можно было наблюдать в I тысячелетии для ряда ранних государственных объединений Азии и Европы. В качестве примера можно привести образование государства сельджукидов, хазар, дунайских болгар и т. п.

Особенно в этом отношении интересен процесс сложения Дунайской Болгарии[546]. В 70-х годах VII в., как известно, болгарская орда Аспаруха появилась на Дунае и, продвинувшись в области, заселенные славянским союзом «семь племен», обложила последних данью. Хан Аспарух объявил себя главой государства, а болгарская знать, опиравшаяся на сильную военную организацию, «заняла первое место, оттеснив на второй план славянскую знать. Государство, известное до тех пор, как „семь славянских племен“, стало именоваться Болгарией»[547].

Но кочевники-болгары «не внесли никаких изменений в существовавшие у славян производственные отношения и вскоре сами переняли их строй жизни»[548]. То же можно отметить и в отношении культуры. Хозяйственное и культурное превосходство славян над пришлыми болгарами и численный перевес первых привели в конечном итоге «к полному растворению болгар в славянской среде. Лишь имя болгар в названии государства Болгария и его населения осталось живым свидетельством этих далеких» времен[549]. И на Волге в период образования Волжской Болгарии один из первых болгарских царей Алмуш, выдвинутый болгарской знатью, обложил данью все остальные племена, причем дань или подать бралась не только с каждого дома[550], но и от свадьбы[551], от торговли[552] и от добычи при набегах[553]. Следует полагать, что в основном данью облагались те подчиненные племена, которые находились под властью царя болгар[554].

Власть Алмуша, а, следовательно, власть болгарской знати, в первой половине X в. еще не была достаточно прочной. Племена, формально подчинявшиеся Алмушу, часто выходили из повиновения. Ибн-Фадлан отмечает, как отказалась часть племенной группировки «саван» подчиниться приказу Алмуша произвести перекочевку. «Они же отказали ему. И разделились на две партии. Одна партия — с отребьем, и над ними провозгласил себя царем по имени Вирыг»[555]. Алмушу пришлось прибегнуть к угрозе — «кто будет мне противиться, того я поражу мечом»[556], чтобы заставить повиноваться эту племенную группировку. Очевидно, именно больше с целью упрочить свое положение в этой сложной обстановке Алмуш и обратился к арабскому халифу Муктадиру с просьбой помощи в «постройке крепости, чтобы укрепиться в ней от царей, своих противников»[557]. В этой фразе совершенно отчетливо звучит мысль о многочисленности противников Алмуша. Конечно, при этом нельзя забывать и о другом, уже внешнем враге Волжской Болгарии — царе хазар, которого Алмуш вынужден был остерегаться[558].

Вероятно, междоусобная борьба за власть шла с переменным успехом, ибо в X в. столицей государства, где чеканились монеты от имени царя, становятся то Болгар, то Сувар[559], а в конце XI — начале XII в. — Великий город Биляр, или Бюляр[560]. По мнению С.А. Яниной, в середине X в. даже существуют два независимых друг от друга княжества — одно с центром