Следствием общности имущества был умеренный образ жизни и простые нравы ессеев. Свой дневной труд братия начинала еще до восхода солнца чтением псалмов и молитв. Затем каждый брался за свою работу. Работали до 11 часов и потом все снова собирались для совместного купания. Очистившись, облекались в светлые одежды и затем приступали к трапезе. Молча вступали они в трапезную, но никто не прикасался к пище, пока глава братства не освящал ее молитвой, как бы превращая ее в священную жертву. Пища состояла лишь из хлеба, овощей и воды. Вино и мясо были строжайшим образом запрещены. Трапезная считалась неприкосновенным святилищем, недоступным для непосвященных. Во время трапезы господствовало торжественное молчание, производившее на неучаствовавших в ней впечатление какой‑то таинственной мистерии. Трапеза заканчивалась молитвой, которую произносил глава братства. Священная одежда снималась, и все приступали к послеполуденной работе. Она продолжалась до наступления вечерней темноты, после чего следовала такая же трапеза, в которой принимали участие также и странствующие братья из других общин. День заканчивался общей молитвой, «чтобы душа, преисполненная чистых помыслов, погрузилась в сон и до пробуждения не возбуждала жизнедеятельности тела». Так протекали дни из года в год, однообразно и торжественно.

Проста и скромна, как пища братии, была также их одежда. Летом они носили платье без рукавов; зимней одеждой их был грубый плащ.

Так как ессеи признавали лишь различие между чистыми и нечистыми, то они были решительными противниками рабства. Они отвергали его как ужасную несправедливость. Общая мать создает и кормит всех людей, как кровных братьев, и лишь злобная алчность разрывает тесные узы родства.

Умеренные во всех своих потребностях, неустанно обуздывавшие свои страсти, добросовестные во всякой работе, «милосердные по отношению к бедным и нуждающимся в помощи, ессеи являлись истинным олицетворением гуманизма, и их братство было поистине союзом добродетели в высшем смысле этого слова.

Заветам своего учения ессеи следовали с величайшим рвением. Субботу проводили они в молитвах, собираясь на богослужение в своей синагоге. Тогда прекращалась всякая работа. Не зажигая огня, не прикасаясь к домашней утвари. Закон говорил: не убивай, и ессеи отрицали войну и все, что могло служить целям войны, например изготовление оружия. Братья не считали возможным умерщвлять даже животных и потому питались лишь растительными продуктами.

В члены общины допускались люди всех возрастов. Перед вступлением новый член должен был пройти трехлетний искус. Вооруженный топором — символом труда, — снабженный белой одеждой и передником, надевавшимся при омовении рук, новый член вступал в первый разряд, где он знакомился со строгими правилами жизни братства и давал обет следовать им. Но в ряды истинных членов он еще не допускался. Если поведение его в течение первого года оказывалось удовлетворительным, то его переводили во второй разряд. В нем оставался он два года. Здесь он получал уже право общаться с посвященными, но не мог ни прикасаться к ним, ни принимать пищу вместе с ними. Если новый член и второй искус выдерживал успешно, то он торжественно вступал в более тесный круг братии. При этом давал последний страшный обет, принося следующую клятву: «Почитать Творца, быть справедливым по отношению к людям, никому не причинять зла ни по собственному побуждению, ни по чьему‑либо приказанию, поддерживать право и ненавидеть неправого, соблюдать верность по отношению ко всем, любить истину, уличать лжеца, держать руки в чистоте от всякой кражи и сердце от неправедного стяжания».

Ввиду глубокой морали, несомненно, заключающейся в клятвах ессеев, да позволено будет назвать ессеизм зарей нового времени, христианства. Здесь впервые за все последние века существования иудейства внутренняя жизнь человеческой души была признана целью закона, целью религии.

Далее новый член клялся не иметь тайны от братии, но ничего не выдавать чужим, если бы это даже стоило ему жизни, передавать новым членам учение братства лишь в таком виде, как он сам узнал его от старших членов, не принимать никакой пищи из рук непосвященного, свято охранять книги братства и помнить имена ангелов.

Только дав торжественный обет выполнять все это, ученик получал право участвовать в общих трапезах. К четвертому и высшему разряду принадлежали все те, кто соединял в себе всю высшую премудрость ессеев. В большинство общин женщины не принимались.

Там же, где брак допускался, для женщин существовали еще более строгие правила очищения, чем для мужчин.

Нарушивший установленные правила исключался из общины. Это решение, постановлявшееся собранием из 100 членов, было окончательным и безапелляционным. Если исключенный считал себя связанным данной клятвой, то погибал в нищете. Он предпочитал умереть голодной смертью, чем принять пищу и питье из рук другого еврея.

Строгое воздержание, отшельническая жизнь, полная тяжелых лишений, уничтожала перед их духовным взором пределы времени и делала им доступным, как они полагали, провидение будущего.

Вера в изумительный дар предвидения ессеев распространилась даже в народе, который с восторгом принял ее. Нередко прорицателей будущего призывали в палаты вельмож или даже самого царя, «когда зловещий сон пугал воображение, когда удача напоминала о завистливой судьбе».

Но, заглядывая в будущее, ессеи не составляли гороскопов для отдельных лиц, «их интересовало лишь обещанное пророками грядущее Царство Божие», которое они рисовали себе в самых радужных красках; стать достойным этого Царства Божия и призвать его с неба на землю, свято исполняя волю Божию, было целью их самых горячих стремлений.

Пророчество наиболее выдающихся братьев и опыт всего братства создали с течением времени целую сокровищницу тайных знаний, которые были занесены в священные книги братства и составили его тайное учение.

О содержании его дает некоторые сведения иудейский историк Иосиф Флавий (37–93 гг. по Р. X.). Хотя он сам был ессеем и дал обет сохранения тайны, но он все же не мог устоять против искушения дать некоторые ценные указания на этот счет.

По его сообщению, эти книги прежде всего заключали в себе полные списки ангелов; сохранять в тайне имена их было, как известно, одним из важнейших обетов, даваемых стремившимися к святости членами, при их поступлении. Имена ангелов не служили лишь для различия их между собою; в них заключалось также представление о природе и свойствах высших существ, а знание этих свойств при известных условиях давало возможность призывать ангелов с неба на землю.

Такие списки ангелов имеются также в апокалиптической Книге Эноха; автор ее узнал эти имена благодаря своему общению с небесным миром: Уриил, ангел грома и жизни; Рафаил, ангел человеческих душ; Рагуил, карающий мир и светила; Михаил, ангел благочестивых; Саракуил, ангел грешников; Гавриил, поставленный над змеями, раем и херувимами.

Кроме этих познаний, братство обладало также специальными сведениями о тайных свойствах камней и растений, целебных снадобий и лечебном искусстве, которое благоговейно хранилось и неустанно развивалось дальше.