Марибор ощутил, как вскипает, и хотел, было, отказаться от затеи познать прошлое, но что-то его подтолкнуло в последний миг. Он протянул руки к ковшу. Видя своё отражение в воде, Марибор поднёс ковш к устам, испив совершенно безвкусной тёплой воды.

Колдунья убрала всё со стола, зажгла ещё один масляный светец, в горнице сразу стало намного ярче.

— Я буду рядом, коли что, — вышла на улицу.

Марибор посмотрел ей в след, оставшись в обволакивающей тишине. Посидев так ещё немного, он поднялся со скамьи и, пройдя к стене, опустился на узкую лавку. Прилёг на бок, стараясь не тревожить ушиб на затылке, закрыл глаза. Боль в голове отступила незаметно, но, то ли усталость дня, то ли действие воды постепенно погружали его в забытье. Изредка Марибор выныривал из вязкого сна, на мгновение открывая глаза, но видел лишь утопающую в золотистом мягком свете пустующую горницу. Он провалился в глубокий зыбкий сон

Когда Зарислава поутру открыла глаза, Малюты не выискалось рядом. Знать была занята чем-то важным, обычно девочка приходила едва ли не до зари. Поднявшись с постели, травница в тишине умылась. Прохладная вода взбодрила, смывая липкий пот. Не успела облачиться в платье, прибежала и помощница.

Малюту взяла оторопь, когда та увидела пробудившуюся хозяйку и девочка, верно, смутилась, ожидая, что Зарислава выкажет недовольство её отсутствием в нужное время.

— Прости, хозяйка, что не поспела, — сказала она, виновато склонив белокурую голову.

Зарислава глянула на неё. Золотистые, большие, как у оленёнка, глаза искрились радостью, и девочка, как могла, скрывала её. И сразу можно было догадаться, что за причина заставила Малюта светиться и ликовать. Сдержав улыбку, травница спросила:

— Приняли жениха твоего, Всеволода?

Малюта раскрыла было рот, чтобы говорить, но, сдержав плескавшие через край чувства, спокойно ответила:

— Да, принял князь. Дайте боги ему доброго здоровья.

Зарислава протянула руку, взяв со спинки стула широкий нитяной пояс. Малюта тут же подоспела, помогая опоясаться, хоть это было и без надобности. Потом подсучилась переплести ей и косу.

— Сюда принести утреннюю трапезу или внизу девкам велеть накрыть?

От такого вопроса Зарислава даже обернулась. Малюта чуть не выронила косу, в нерешительности смотрела на неё, пытаясь понять, что сказала не то.

— А что же, Марибор разве не стал утренничать?

— Прости хозяйка, не упредила. Князь в тереме не появлялся со вчерашнего вечера, никто его пока не видел, — рассеянно и уже не так уверенно ответила Малюта, но тут же добавила: — Вратко вчера упредил, что гостья явилась к нему. Знамо, с ней он до сих пор.

Зариславу как ушатом ледяной водой окатили. Она опустила глаза, наконец, выдохнув, повернулась обратно, уставившись пустым взглядом в своё отражение, а мысли так и заметались в голове одна жгучей другой.

— Что же за гостья?

— Не ведаю, хозяйка, её почитай никто не видел, а князя уже с самого утра все разыскивают, порог весь обили.

— Что же ты меня не разбудила? В первую очередь должна была сказать.

— Не хотелось тревожить, да и никто из них не просил о том.

Зарислава сжала подрагивающие пальцы, сердце покрылось скрипучим льдом негодования. Сделала вдох-выдох, поняла, что зря накинулась на Малюту, та не виновата, что Марибор ушёл, никому ничего не сказав.

— А Пригода где?

— Ещё не сталкивалась с ней.

Внутри свернулось тугой змеёй нехорошего предчувствия, и подкатившая дурнота к горлу привела врасплох. Что это за гостья? Откуда пришла? Зарислава коротко глянула на помощницу. Та сжимала в тонких пальцах гребень, не решалась даже головы поднять. Ждать от Малюты ответов было бессмысленно, девочка вряд ли что-то знает ещё.

Как ни в чём не бывало, Зарислава продолжила собираться дальше, но дурные мысли всё вкрадывались в голову, тревожили.

— Не накрывай на стол. Есть я не буду, — взявшись за ручку, Зарислава вышла за дверь, оставив Малюту.

Нужно разыскать Вратко да разузнать и у тысяцкого, может, они знают больше.

Спустившись вниз, она оказалась в пустой горнице. Из распахнутых ставень потоком лился воздух, заполняя хоромину свежим речным запахом. На улице по-прежнему беспросветно хмурило. Тучи медленно тянулись над лесистыми кряжами, будто пузатые ладьи, плотные, набитые и сонные. Просторы, погружённые в серую хмарь, замерли, не издавал ни единых звуков и острог, всё виделось будто через мутное стекло. Так было и внутри — муторно и беспокойно. Похоже, ясного дня так и не наступит. Взгляд случайно упёрся в запертые двустворчатые двери, ведущую в покои Марибора. Зарислава поёжилась от того чувства, что за ними темно и пусто. В последний раз они не совсем мирно расстались, и это невыносимо тяготило. Тревога, как бы Зарислава ни оставалась к ней глухой, что болото, поглощало, стоило уцепиться за её край.

Пройдя мимо темнеющих дверей, ведущих в холодные клети, Зарислава вышла на уличную лестницу. Тут до слуха вдруг докатились мужские голоса, а потом раздался звон стали, который ввёл травницу в ледяное оцепенение. Пригвождённая к порогу, она затаила дыхание, пальцы судорожно вцепились в брусья. Голоса доносились не с площади, а с внутреннего двора. Зарислава развернулась и быстрым шагом пошла по длинному крыльцу в сторону детинца. Спустилась со второго яруса, и перед ней распростёрся просторный двор, огороженный высокими, в две сажени, бревенчатыми стенами. Оказалось, волноваться было незачем. На площадке толпились мужи, во главе их высился, как огромный медведь, Заруба, рядом — Стемир. Воины о чём-то рассуждали, кто-то просто в стороне махал мечами, верно, разминаясь. Ничего опасного. Зарислава бегло осмотрела всех, выискивая среди кметей Марибора. Напрасно, его с ними не оказалось.

Собравшись с духом, спустилась с крыльца. Здесь она была только однажды, когда показывала чернавкам их места, и ещё толком не успела осмотреться, да и что девке делать в мужской стороне?

Зарислава замерла в воротах. Не решилась прерывать Зарубу да привлекать внимание остальных. Нырнула в тень навеса, так и оставшаяся никем не замеченной, прошла к ограде ристалища, где были разбросаны брёвна и расставлены тут и там скамьи. Выжидающе наблюдала за воинами. В нетерпении скользила взглядом то к одному, то к другому. Все они были разных возрастов, но как на подбор имели тёмно-русые, мышиного цвета волосы, немного острые черты лица, присуще племени вергенов, чьи корни уходили бог весть в какую древность. И различия между воинами Волдара и сынами племени вергенов были очень заметны. Последние имели более грубые и суровые черты, явно очерченные скулы, высокий рост.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍