— А могу я, к примеру, отказаться, — внимательно глядя в лицо напротив, медленно выговорил Бес. — Скажем по этическим соображениям. Не хочу вмешиваться в судьбу чужого мне народа и свергать законно избранного президента.

Заказчик склонил голову набок, изучающе рассматривая Беса.

— Ну, дорогой мой, Вы, видимо, плохо осведомлены о ситуации, сложившейся в республике на сегодняшний день. Для начала, скажу Вам, что Дудаева вряд ли можно назвать законно избранным президентом. Выборы в свое время проводились с массой нарушений и подтасовок. К тому же сам народ не поддерживает его режим, слишком много крови и притеснений от него приходится терпеть. Фактически за Дудаевым только Грозный и прилегающая территория, а на всей остальной земле республики стоят за оппозицию. Кроме того, дудаевский режим известен притеснениями русскоязычного населения, сейчас там происходит самый настоящий геноцид. Вы как русский по крови не можете оставаться к этому равнодушным.

— А на территории, которую контролирует оппозиция, русских не притесняют… — меланхолично вставил Бес, глядя куда-то в сторону.

— Лидеры оппозиции… — запальчиво начал Заказчик.

— Лидеры оппозиции, — тут же подхватил Бес. — Автурханов — милиционер — взяточник из Сухуми, Гантамиров — бывший мэр Грозного и верный соратник Дудаева, разосравшийся с ним из-за дележа власти и Лобазанов — выпущенный из тюрьмы уголовник. По сути своей ничем не отличаются от Дудаева. И будут вести ту же полууголовную политику с притеснениями более слабых, а слабее русских, не защищенных кланами и тейпами в республике не найти. Так что не вижу никакого смысла менять шило на мыло и подставлять при этом свою задницу под пули!

— Видимо я был не прав, и в ситуации Вы ориентируетесь отменно, — криво ухмыльнулся Заказчик, подождав, пока откинувшийся в кресле Бес восстановит дыхание после столь жаркого монолога.

— Вот именно. А посему разрешите откланяться, к сожалению, я должен отказаться от участия в предлагаемом деле. Рад был знакомству. А сейчас, спешу, извините — свои проблемы.

— Вы можете не торопиться. Вас довезут, — холодно произнес в спину уже уходящему Бесу так и оставшийся неподвижно сидеть за столом Заказчик.

— Не понял, — круто развернулся к нему Бес.

— А что тут понимать? Вариантов всего два: либо Вы работаете с нами, либо нет. А если нет, то "кто не с нами, тот против нас", а гражданин Оверченко Сергей Владимирович, известный под прозвищем Бес изрядно намозолил глаза нашей конторе, чтобы и дальше оставлять его на свободе. Участие в качестве наемника в грузино-абхазской войне и боевых действиях на территории бывшей республики Югославия, организация незаконных вооруженных отрядов, убийства и грабежи, умышленное уничтожение имущества и так далее, и тому подобное. Да, чуть не забыл, еще гражданина Оверченко весьма увлеченно разыскивают несколько очень влиятельных ингушских семейств? Не в курсе для чего бы это? Что-то связанное с кровной местью, если я не ошибаюсь, даже награда объявлена… И когда это Вы только успеваете?

Бес тяжело опустился обратно в кресло, и вяло махнул рукой, подзывая официантку.

— А вот это правильно, — одобрил Заказчик. — Разговор у нас долгий, так чего ж на сухую сидеть. Не по-русски как-то получается.

— Какой ты русский, гнида?! — обреченно выдохнул Бес, в ответ на что получил лишь полную скрытого превосходства улыбку.

Промозглый осенний ветер рвал с плеч пятнистую куртку, противно-липкая осенняя сырость без особого труда забиралась под синтепон, заставляя мерзко вздрагивать стосковавшиеся по теплу мышцы. Примостившийся за бетонным парапетом крыши Бес, в который раз за сегодняшний день поднес к глазам бинокль и осторожно, чтобы не дай Бог не светануться нечаянным бликом от вдруг проглянувшего солнца, обозрел окрестности. Панорама с крыши нефтеинститута открывалась впечатляющая — практически весь центр Грозного как на ладони. Для непосвященного наблюдателя город этим утром жил своей обычной жизнью: спешили по своим делам пешеходы, фыркали машины, шуршала под ногами и шинами давно не убиравшаяся листва. Однако острый тренированный взгляд Беса ловил за суетливым ритмом городского центра и совсем другие движения, не имеющие никакого отношения к нормальной жизни, да и к жизни вообще. Скорее уж к смерти. Город под маской повседневных хлопот усиленно готовился к бою. Вот натужно рыгнув дымным облаком сгоревшей соляры, заворочались на перекрестке Орджоникидзе и Победы три массивных одетых в броню силуэта. Танки! Вот в парке, практически под ногами, неспешной, но целеустремленной походкой протопали по аллее с десяток бородачей в камуфляже, за спинами топорщатся гранатометы. Вот со стороны «Бароновки» подкатил к мосту ГАЗ-66 и из кузова горохом посыплись мужики в полувоенной форме с оружием, сноровисто перебежали мост и рассыпались, исчезли в подъездах и подвальных окнах, затаились, будто пропали.

Да чего уж там, чтобы понять, что в городе ждут штурма, не нужно никакого бинокля, достаточно заглянуть на противоположном конце крыши за вентиляционную трубу. Там с ночи «отдыхают» четыре попятнаных засохшей кровью тела, на головах зеленые повязки с вышитыми изречениями из Корана — бойцы абхазского полка Шамиля Басаева, расположившиеся здесь с двумя граниками и пулеметом. Что ж выгодная огневая точка нужна всем и наступающим и обороняющимся, а этим просто не повезло. Так бывает, монетка выпала решкой, и нет в том их вины или заслуги нападавших, просто так вышло. Мутный увидел их «фишку» — молодого чернявого парня, раньше чем тот его, поэтому Мутный сейчас усердно перемалывает крепкими челюстями галету из принадлежащего чернявому армейского сухпая, а тот лежит за трубой вентиляции. Вполне могло быть и наоборот. Спящих чичей дорезали ножами, без шума и проблем, вряд ли они успели понять, что с ними происходит, умерли легко, во сне. Разбудили лишь одного, для допроса, правда ничего толкового он все равно не сказал, лишь то, что все они из полка Басаева, и то, что на крыше им приказали засесть вчера вечером. Для чего им здесь сидеть пленный не знал, но жратвы им выдали с собой на сутки. Еще была малогабаритная рация, но посеревший от страха чеченец клялся, что никаких контрольных докладов не предусмотрено, а рация лишь для получения приказов от старшего командира. Воевавший в свое время в Абхазии Бес со смешанным чувством слушал, как пленный сам подписывает себе смертный приговор — раз контрольных докладов нет, то и докладчик не нужен, только лишняя возня с ним. Панцирь, бывший десантник, хлебнувший срочной службы во время осетинской резни, делая характерный жест ребром ладони по горлу и вопросительно взглянув на Беса, пробасил:

— Я по ихнему нормально понимаю, если что и ответить смогу. А по голосу вряд ли они всех своих знают.

Бес глянул в черные распахнутые в смертельном ужасе зрачки чеченца, показалось даже, что видел его там… Одно время бригада Шамиля стояла рядом с Первой добровольческой… Может и правда видел… Тогда у них был общий враг, а значит этот чеченец вполне мог быть его другом… Или не мог? Потому что их разделяет вера, раса, культура… Бред! Первая добровольческая сцепилась с шамилевцами за веру! Стреляй мусульман! Режь христианских свиней! Чушь! Идиотизм! Но ведь сейчас выходит так… Ведь с тех пор прошло меньше двух лет. Меньше двух лет назад мы могли бы сидеть в одном окопе и прикрывать друг друга, идя в атаку. Сюрреализм!