— Лейтенант, — остановил он Кремнева уже по ту сторону вала, за воротами. — Сюда! Бери патроны.

Тем временем перестрелка разгорелась по всей ширине плато. Воспользовавшись тем, что бойцы отвлекли огонь других постов на себя, капитан перекатился вместе с пулеметом за каменный бруствер.

— Одну колодку — мне. Троих-четверых бойцов сюда, — негромко объяснял свой замысел лейтенанту. — Остаюсь у ворот. Пусть не вздумают палить.

Прошло несколько минут. Перестрелка все еще продолжалась, но уже не с той яростью, что вначале. Очевидно, немцы с дальних постов так и не поняли, что тут произошло. Но тот, третий, солдат, оставшийся у костра, оказался на редкость храбрым парнем. Постреливая с колена, перебегая от выступа к выступу и поливая камни и дорогу впереди себя свинцом, он все приближался и приближался к «воротам». А тем временем Беркут, затаившись, ждал.

Решив, что русские ушли, немец прекратил огонь и подбежал к своему, убитому Андреем, товарищу. Капитан еще дал ему возможность приподнять голову погибшего, убедиться, что тот мертв, и, сказав про себя: «А вот этого тебе, солдат, делать не нужно было», скосил его короткой очередью из пулемета. Приказывать ему поднять руки вверх он не решился: был уверен, что вместо этого немец бросился бы на землю и вновь открыл огонь. Уже не раз Беркуту приходилось сталкиваться с подобными храбрецами, и всякий раз говорил себе: «Это и есть настоящий солдат», жалея, что тот никогда не сможет оказаться в одном окопе с ним.

Единственная ошибка, которую совершил сейчас вермахтовец, — подбежал к убитому, не убедившись, что у «ворот» нет засады. Да и вообще пробираться к «воротам» ему нужно было по плато, между камнями. Увы, за такие ошибки на фронте обычно «платят» жизнями.

— Мы здесь, капитан! — присел у пулемета Мальчевский. — Вон, еще трое дармоедов привел.

— Броском вон к тому проходу.

— К проходу? Это мы сейчас! Кстати, Коннова снова убили.

— Кого? — не понял комендант. — И что значит «снова»?

— Ну, того, что на льду ожил. Свой же дармоед пальнул. Только мы его из машины высадили, а тут… Даже не поняли, кто именно. Сейчас там лейтенант с ними разбирается.

— Нашел время.

— Но этот хлопец может еще раз ожить. Я его знаю, он такой…

— Броском к проходу, — напомнил Андрей. — Там убитый. Забрать у него оружие и патроны.

— Общупаем его, красавца. Только тем и занимаемся, что мертвецов, как молодок грудастых, облапываем, — проворчал Мальчевский и, пригнувшись, метнулся к ближайшему выступу.

— Арзамасцев, ты? — спросил Беркут одного из троих солдат, не спеша перебегавших к нему. — Почему без машины?

— А зачем она?

— Машину сюда! И еще пару бойцов. Удерживать дорогу до нашего возвращения, — крикнул он пехотинцам, оттеснявшим немцев подальше от проходов.

— Понял, капитан, — узнал он по голосу Глодова. — Вот только увязли мы в этой драчке основательно.

— Зато днем германцы будут отсыпаться.

— Желательно вечным сном.

От дороги немцы действительно отошли, но в той стороне, где плато подступало к плавням, бой уже разгорелся не на шутку. Впрочем, Беркуту это сейчас было на руку.

Арзамасцев долго ждать себя не заставил. Правда, развернуть машину он не смог, слишком узкой была дорога, но и задним ходом ефрейтор довольно точно прошел ворота и, подобрав Беркута в кабину, а двух бойцов с пулеметом и ленточной колодкой — в кузов, начал прогонять ее дальше, за плато.

— Остановишься в долине, — наставлял Кирилла капитан, пока тот разворачивался уже за вторым проездом, на склоне долины. — Блокируешь спуск. Немцы обычно высаживаются с машин еще на дороге.

— Аккуратность любят, сволочи.

— Как только они появятся — освещаешь их фарами. Огонь за нами.

— А тех, возле скал, наши удержат?

— Уверенности нет, но бой даем в любом случае.

Остановив машину между валуном и склоном оврага, Арзамасцев заглушил мотор, и двое бойцов с пулеметом сразу же заняли позицию за небольшой каменной грядой, метрах в десяти от грузовика.

Несколько минут Беркут и Арзамасцев сидели, молча вглядываясь в пустынное, укутанное мраком шоссе. Справа от них, у плато, погас последний костер и, судя по тому, что перестрелка смещалась все дальше в долину, можно было предположить: уцелевшие немцы отходят к рощице, чтобы, очевидно, дождаться там подкрепления.

Они помнили, что русские ни разу не пытались оттеснить их за шоссе, ни разу не бросались в ночные атаки, чтобы очистить плато. Каждая такая попытка стоила бы им слишком многих жертв, а русских и так осталось очень мало, человек тридцать — не больше. И то, что произошло сегодня…

Наверно, офицер, командовавший ночным заслоном вермахтовцев, решил, что русские действительно получили подкрепление, пробившееся к ним по льду замерзшей реки — не зря же там целую ночь продолжается стрельба — и теперь стремятся вырваться из окружения. Об этом он конечно же сообщил по телефону командованию. Интересно, сколько их там может быть, в селе? Рота? Батальон?

«"Наверное, подумал", "очевидно, решил"… — вздохнул капитан, пародируя самого себя. — Несерьезно. Нужен хороший язык. Захватить бы этого офицера и поговорить с ним. Но сначала его нужно захватить…»

— А теперь объясни мне, капитан, что мы здесь делаем? — приблизился к нему Арзамасцев.

— Я ведь тебе все объяснил, — ответил Беркут. Он сидел, запрокинув голову и закрыв глаза, в надежде хоть две-три минуты подремать. — А дальше — исходя из ситуации.

— Да я не об этом, — нервно отреагировал Арзамасцев. — Тут все ясно: колонна, фары, отходить с боем. Какого черта мы вообще оказались на этом плато? Кто нас сюда просил? Кто послал?

Вместо ответа Беркут сдержанно рассмеялся. Лишь несколько минут назад он сравнивал с Арзамасцевым лейтенанта Глодова. Впрочем, ефрейтор даже не пытался понять подноготную его смеха.

— Мы могли спокойно уйти отсюда, — окончательно вспылил Арзамасцев. — В ту же ночь. Сбив какой-нибудь паршивый плотик. Вон сколько бравых офицеров, подчиненных тому же генералу Мезенцеву, драпали с этого берега! Да еще как драпали!

— Ну, скажем так, неорганизованно отступали.

— Правда, командир одной из его рот задержался здесь, но, прикрываясь своей паршивой раной, устроил себе лазаретный курорт. А командовать этой похоронной командой смертников должен почему-то капитан Беркут.

— Помолчи, Кирилл. Осматривай местность. Долиной могут возвращаться те, кого мы оставили без машин на берегу реки.

— Черта два они попрутся сюда. И потом, почему ты ни разу не поговорил со мной после нашего появления здесь? Тебе постоянно некогда.

— Напомню, что у тебя была возможность вернуться к самолету. Мало того, я даже приказывал сделать это.