подразделением на себя. Взвод отбил четыре яростные контратаки фашистов и начал продвигаться вперед».

«…В момент атаки вражеская пуля сразила любимца подразделения коммуниста Синицына. В его партийном билете оказалась записка: «Моя дорогая Родина, которой гитлеровцы причинили много горя и страданий, освещает мне путь на Берлин. Партия вырастила меня, бывшего пастуха, до заместителя командира батальона по политчасти. Если придется сложить голову в бою, то я умру по-гвардейски, так, как требует присяга. Гвардии лейтенант Синицын».

«…Только что закончился бой. Враг опрокинут, отходит на запад. Используя короткие передышки между схватками, собралось партийное бюро подразделения. На повестке дня один вопрос: прием в партию. Рассматривается заявление наводчика орудия гвардии сержанта Чернопятова. Члены бюро знают его по многим боям — крепко и умело бьег Чернопятов противника, отличился он и в этот день. Следуя в боевых порядках пехоты, его орудие уничтожило несколько огневых точек, разбило дом, превращенный фашистами в опорный пункт. Мужественный воин Чернопятов единодушно принимается кандидатом в члены партии.

Вместе с ним в ряды коммунистов были приняты красноармеец Мокрушин и ефрейтор Закиров, уничтожившие в утреннем бою до десятка гитлеровцев. Молодые коммунисты дали слово еще крепче громить врага, добить его в собственном логове — Берлине».

«…Перед началом очередной атаки комсорг роты Василий Шаповал собрал комсомольцев. Он развернул небольшой красный флажок и сказал:

— Этот вымпел — честь нашей комсомольской организации. При взятии новых вражеских позиций мы будем водружать его на самом высоком месте. Кто это сделает, тот будет считаться лучшим воином нашего подразделения.

Разгорелись новые бои. Гвардейцы неотступно пробивались к Берлину. От одного рубежа к другому нес Василий Шаповал почетный вымпел. В трудные минуты сражения с этим флажком комсомольцы вырывались вперед. Он реял над многими населенными пунктами, вдохновляя бойцов на новые подвиги».

«…Бешеное сопротивление оказали гитлеровцы на сильно укрепленных Зееловских высотах. Однажды ночью эсэсовский батальон пытался окружить стрелковую роту старшего лейтенанта Баженова. Ведя шквальный огонь, фашистам удалось подобраться почти вплотную к нашим окопам. Однако советские бойцы не спасовали и не отступили ни на шаг. Остановив немцев завесой гранатных осколков, стрелки Баженова выскочили из окопов и смело, без колебания бросились в рукопашную схватку. Столкнувшись с противником, наши храбрецы пустили в ход штыки и кинжалы, так как вести огонь даже из личного оружия здесь уже не было никакой возможности.

Храбро и умело сражался расчет пулемета системы Горюнова в составе комсомольцев Игната Колаверова и Константина Хворостины. Окопавшись за бугорком, они свинцовым градом успешно отражали неоднократные попытки гитлеровцев обойти роту с правого фланга, пробраться в ее тыл и замкнуть кольцо окружения. Чтобы обнаружить и подавить эту активно действующую огневую точку русских, немцы начали методически освещать местность ракетами.

Худо пришлось тут нашим пулеметчикам. Когда ракета, словно шипящая змея, взвивалась в поднебесье и освещала поле боя каким-то жутким, мертвящим светом, было еще терпимо — все вокруг видно почти хорошо и можно вести прицельную стрельбу. Но когда ракета гасла, глаза в кромешной тьме ничего не видели, и требовалось какое-то время, чтобы они пообвыкли и можно было хоть что-то различить. И это было плохо — в момент сплошной тьмы сюда могли внезапно нагрянуть фрицы и схватить бойцов. Оценив обстановку, Ко лаверо ГПРсложил Хворостине:

— Вот что, Костя, когда ракета светит, ты ложись за пулемет, а когда она сгорит, огонь вести буду я.

Так и решили. При вспышке ракеты стрельбу вел Костя, а Игнат в то время, крепко закрыв глаза, ничком припадал к земле и лежал до наступления темноты. Потом менялся местами с напарником, хорошо различая, что происходит вокруг. Бой выиграли наши воины, уничтожив больше сотни фашистов.

Лишь когда рота, сбив противника, меняла позиции, узнали, что Колаверова серьезно ранило в ногу, однако мужественный воин не покинул своего ответственного боевого поста. Распоров штанину и туго перевязав рану индивидуальным пакетом, он, превозмогая острую боль, вместе с Костей надежно прикрывал огнем пулемета правый фланг роты до полного разгрома вражеского батальона».

«…Автоматчики-десантники стрелкового батальона 286-го гвардейского полка на броне танков неукротимой бурей ворвались в большое село, превращенное в сильно укрепленный опорный пункт. Здесь противник скопил значительное количество живой силы и техники. Соскочив с машин, гвардейцы начали выбивать фашистов из траншей и зданий. Отступив на западную окраину и перегруппировав силы, противник оказал упорное огневое сопротивление. Десантники залегли.

Но медлить нельзя ни минуты, нельзя дать гитлеровцам закрепиться, надо атаковать и на их плечах продолжать наступление. И вот поднимается во весь рост член ВЛКСМ, командир отделения младший сержант Спицын и возгласом: «Комсомольцы, за Родину, вперед!» поднимает бойцов в атаку. Прыгнув в траншею, Спицын увидел трех фашистов. Один из них метнул в него гранату. Наш гвардеец мгновенно схватил ее и бросил обратно. Раздался взрыв. Два гитлеровца упали замертво, третий, отстреливаясь из пистолета, кинулся наутек. Меткая автоматная очередь сразила и его наповал. Десантники сбили, смяли вражескую оборону и снова двинулись на запад. Командование достойно оценило подвиг комсомольца Спицына, наградив его орденом Славы III степени.

Советские воины, днем и ночью ведя бои, неудержимой лавиной продвигались все вперед и вперед. И наконец в одно апрельское утро перед ними начали вырисовываться контуры огромного города. Это был Берлин».

Ведя наступление в авангарде 1-го Белорусского фронта, имея соседом справа 3-ю ударную армию В. И. Кузнецова и соседом слева 8-ю гвардейскую армию генерала В. И. Чуйкова, соединения Н. Э. Берзарина вечером 22 апреля первыми достигли восточных окраин фашистской цитадели в районах Бисдорфа и Карлсхорста.

С этого момента в Берлине беспрерывно, с нарастающей силой и яростью велись бои в воздухе, на чердаках и разных этажах зданий, в лабиринтах улиц, в подвалах, бункерах, тоннелях метро, в катакомбах, широко разветвленных подземных ходах сообщения и специальных коммуникациях. Многие окна домов, особенно угловые, фашисты закладывали кирпичом на бетонном растворе, образовывая в них бойницы, как в настоящих дотах. Везде, где только можно было, засели снайперы и фаустпатронщики, улицы преграждались баррикадами, надолбами, рогатками, проволочными заборами, минными полями, автобусами и другими препятствиями. В разных местах были установлены замаскированные танки и артиллерийские орудия.

Смело, слаженно и находчиво действовали наши солдаты и командиры как в штурмовых группах и отрядах, так и в одиночку. Вот еще записи из походной записной книжки.

«…Группе старшины Константина Назарова в составе 8 человек приказали овладеть домом, из подвала которого фашисты вели беспрерывный огонь, остановив продвижение целого нашего полка. Бойцы вооружились хорошо: взяли по автомату, по три ручных и две противотанковых гранаты, два противотанковых ружья и два фаустпатрона — этого