Прозрачные пластины для глаз были единственным, что могло нас выдать. Значит, сейчас все решала скорость.

И я попытался одним взглядом донести это до Грейсона.

Мы покинули помещение с костюмами через раздвижную дверь. В отличие от той, что осталась у нас за спиной, она была плотно закрыта. Мы шагнули еще в одну комнату, и на нас снова со всех сторон обрушился мелкий дождь, похожий на туманную дымку, а потом металлическая дверь впереди отъехала в сторону, и мы увидели длинный коридор с десятью дверями по обеим сторонам. Между ними имелись широкие окна, которые начинались на уровне нашего пояса и поднимались до потолка, примерно на двенадцать футов, давая возможность заглянуть в каждое помещение. Я сразу понял, что это… лаборатории. Всего их было десять штук, в каждой – длинный металлический стол, открытые полки на одной стене и какая-то непонятная платформа в дальнем конце.

Со своего места я заметил, что в нескольких лабораториях двигаются фигуры в таких же костюмах, как были на нас. Пока никто нас не видел: все занимались своей работой, не поднимая глаз, но я не понимал, что они делали.

Шоу неуклюже повернулся ко мне в своем костюме, и сквозь щель я увидел в его глазах страх. Мы с ним были вроде двух индюшек в тире: десять позиций, вооруженные стрелки с обеих сторон, и любой из них мог без проблем нас узнать. Ширина лабораторий составляла примерно двадцать футов, и получалось, что до раздвижной стеклянной двери в конце нам требовалось преодолеть футов двести. До нее могло быть и двести миль – я понимал, что шансов добраться до спасительного выхода так, чтобы никто нас не заметил, не много, но и повернуть назад мы не могли из опасений еще быстрее привлечь к себе внимание.

Я двинулся вперед – быстро, но не настолько, чтобы вызвать к себе интерес. Я боялся смотреть в сторону лабораторий, и с радостью отметил, что Грейсон последовал за мной.

Так мы миновали первую лабораторию, потом вторую… Краем глаза, бросая в стороны короткие взгляды, я видел, что там происходило. На металлических столах лежали вскрытые тела людей, и повсюду стояли сосуды с органами.

Затем мы прошли третью лабораторию.

Четвертую.

Пятую. До спасительной двери осталось полпути.

У седьмой лаборатории схема изменилась. На столе лежала обезьяна. Я невольно посмотрел в ту сторону более внимательно. И хотя я не был уверен в этом, но мне показалось, что существо в костюме, склонившееся над обезьяньим телом, прекратило работу и подняло голову. Внутри его шлема виднелись человеческие глаза.

Дальше мы прошли восьмую лабораторию. Она была пустой.

У себя за спиной я услышал шорох открывающейся стеклянной двери, а потом шаги в коридоре, но не мог определить, к нам они направляются или в противоположную сторону.

Девятая лаборатория. Тоже пустая.

Я уже видел, что находилось за раздвижной стеклянной дверью впереди – ряды роликовых столов с пластиковыми куполами.

Когда мы миновали последнюю лабораторию, Грейсон нажал на круглую, без надписи, кнопку около двери. Ни он, ни я не стали оглядываться, когда она открылась, – мы поспешно вышли из коридора на открытый воздух.

Перед нами были стальные столы, каждый примерно восемь футов в длину и три фута в ширину, они стояли тремя аккуратными рядами, и над каждым из них возвышалось что-то вроде прозрачного купола.

Я подошел к ближайшему, заглянул в круглую камеру из прозрачного пластика и увидел тело мужчины. Мне он был не знаком. Тогда я направился к следующему ряду – и увидел женщину среднего возраста, из той части самолета, что затонула в озере. Она одной из первых выпрыгнула из него и поплыла к берегу. В последний раз я видел ее дрожащей от холода на берегу, залитом тусклым лунным светом. Это она умоляла нас спасти ее мужа, который остался в самолете. В следующей камере находился чернокожий мальчик лет десяти. Мне его лицо показалось знакомым, но я не был в этом уверен.

Я принялся изучать последний ряд. Майк. Джиллиан. Неподвижные, с закрытыми глазами. Что это значит? Мертвы они или находятся под действием какого-то препарата, я не знал.

Слева короткий коридор соединял эту палатку со следующей. Между ними мы снова увидели столы с пластиковыми куполами над телами, и я уже не сомневался, что другая палатка тоже заставлена столами.

У дальней стены справа тишину нарушал механический рокот – это шумел конвейер, который шел по всей длине стены из темного туннеля, расположенного вдоль задней части лабораторий, и заканчивался в углу, в маленькой комнатке без окон. Этот конвейер ожил, когда мы вошли, и, подергиваясь, двинулся вперед. Мы с Грейсоном ждали, что будет дальше. Из туннеля медленно выплыло тело, завернутое в пластик. То, с которым местные уже закончили.

Теперь я понял, что представляет собой этот комплекс: это была огромная сборочная линия для какого-то эксперимента. Вот зачем они доставили нас сюда – для опытов. Теперь я уже не сомневался, что понял все правильно, и знал, что нам следует сделать: как можно быстрее убраться отсюда. Но я решил, что никуда не уйду, пока не выясню, здесь ли Харпер, – и, если она здесь, я ее тут не оставлю.

Раздвижная дверь у нас за спиной открылась, и мы с Шоу замерли. Я надеялся, что существо в защитном костюме заберет следующее тело и отвезет его в одну из лабораторий.

Однако оно прошло первый ряд, приближаясь к нам:

– Я думаю, нам нужно поговорить.

Голос был человеческим, и в замкнутом пространстве он показался мне слишком громким.

Я отошел от стола в проход, ведущий от лабораторий к маленькой комнатке в дальнем конце палатки. Грейсон неуклюже повторил мой маневр, но оборачиваться мы не стали. Мы быстро шагали по широкой дорожке, шедшей параллельно конвейеру, и обогнали завернутое в пластик тело.

– Эй! – послышалось нам вслед.

Раздвижная металлическая дверь открылась при нашем приближении, и мы увидели новую комнату – пустую, если не считать большой машины, занимавшей всю правую стену; я догадался, что это печь для кремации, и не сомневался, что в противоположном углу была еще одна, которая обслуживала лаборатории, расположенные на другой стороне.

Я посмотрел на Грейсона, показывая, что собираюсь устроить ловушку нашему преследователю.

Вытащив пистолет, я спрятал его за спиной и остался стоять на месте, сделав вид, что терпеливо жду того, кто к нам направлялся.

Двери раздвинулись, и появилось лицо мужчины среднего возраста, который при виде меня не испытал ни малейшей тревоги.

Он сделал шаг внутрь и сказал:

– Николас…

Шоу ударил по его шлему рукоятью пистолета, и мужчина рухнул на пол. Однако он не потерял сознания и, более того, увлек за собою и Грейсона. Я держал собственный пистолет в руке, дожидаясь, когда между катающимися по полу телами появится просвет, чтобы выстрелить.

Прежде чем двойная дверь закрылась, в комнату с поднятыми вверх руками вбежал еще один человек в защитном костюме, и я замер, не в силах отвести от него глаз.