Первейшая функция весталок — под началом «великой» (старейшей) весталки (virgo Vestalis maxima) поддерживать и стеречь огонь в очаге общего алтаря в святилище Весты. Этот огонь был самой богиней, и его сохранение обеспечивало нерушимость государства. За весталками закреплялась и еще одна важнейшая для существования Римского государства обязанность: хранение sacra — священных предметов, прибывших из Трои, которые оберегали Рим. Среди них был «Палладий» — деревянная статуя Афины Паллады (у римлян Минервы), вынесенная Энеем из горящей Трои и доставленная им в Лавиний, откуда ее перевезли уже в Рим. Эти предметы — «власти залоги», с уничтожением которых должен был разрушиться и Рим, — хранились в храме Весты, куда не мог входить никто, кроме жриц, кроме одной недели с 7 по 15 июня, когда вход был открыт для матрон. Таким образом, на весталках лежала очень серьезная ответственность.

Крайне серьезны были и наказания, которым они подлежали. Весталки находились под началом великого понтифика, который, если по их вине угасал огонь, мог подвергать их телесным наказаниям (бичеванию, порке). Преступление же, называвшееся «инцестом» (incestum) — несоблюдение обета девственности, — наказывалось смертью: это преступление нарушало или грозило нарушить согласие с богами, Город осквернялся, сама весталка для него становилась социально мертва, а потому ее следовало зарыть заживо. По крайней мере именно так толкуют ритуальную церемонию, описанную Плутархом: виновную весталку зарывали в землю в городе, у Коллинских ворот. В принципе его рассказ абстрактен и теоретичен, но подробность описания заставляет задуматься, не было ли у него личного опыта присутствия при такой церемонии: «В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху; в нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас продуктов : римляне как бы желают снять с себя обвинение в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств . Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Наконец носилки у цели. Глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу поднимают и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность земли окончательно не выровняется» (Нума, 10). Соучастник преступления наказывался изгнанием или также смертью. Римская история всех времен убеждает, что эта жестокая казнь — не легенда и несколько женщин действительно так погибли. Имена некоторых императоров связаны с особой суровостью к согрешившим весталкам: Домициан (впрочем, он позволил сестрам Окулатам умертвить себя добровольно); Каракалла, обвинявшийся в изнасиловании весталки Клодии Леты, которую он затем сам осудил за «инцест».

Некоторые обряды, например мытье храма Весты, имели «домашний» характер, но при самых важных из них весталки соприкасались с тем, что в нормальном случае женщинам было запрещено: с помолом зерна и приношениями жертв. В мае жрицы Весты принимали участие в обжарке, толчении и помоле полбяных зерен (far для confarreatio); трижды в год они добавляли в эту муку каменную и выпаренную соль, так что получалась mola salsa — жертвенная соленая мука, которой посыпали животное, приносимое в жертву на публичных жертвоприношениях и вообще в жертву всяким богам. С этой мукой весталки присутствовали при жертвоприношениях, куда они, как женщины, не должны были бы допускаться. Но их особое положение в смысле «неспособности» к кровавым жертвам шло еще гораздо дальше. В самом деле: весталки имели право носить жертвенный нож, так называемую «сецеспиту», и, следовательно, приносить жертвы. Были этими жертвами животные? Некоторые детали позволяют предположить, что они словом и делом участвовали в жертвенных обрядах. Например, на Фордицидиях 15 апреля, когда в жертву Теллуре приносили стельную корову, великая весталка вынимала и сжигала плод, пепел которого служил для очищений 21 апреля. 21 августа на празднике урожая фламин Квирина и весталки приносили жертву богу Консу. Быть может, они только присутствовали при этом? Но как тогда быть с их присутствием на церемониях (и жертвоприношениях) в честь Доброй Богини? Туда мужчины вообще не допускались.

Весталок сближали с мужчинами и некоторые привилегии: они могли составлять завещания и вести свои дела без опекуна; могли свидетельствовать и сами себя защищать перед судом понтификов; при «взятии» они, согласно Титу Ливию, получали жалованье от казны (Stipendium de publico); кроме того, они имели ликторов, подобно магистратам, и могли передвигаться в носилках. Для сопровождения и помощи при различных обязанностях они имели общественных, а также, видимо, и собственных рабынь. Кроме того, весталки обладали правом помилования. Если весталка случайно встречала осужденного, которого вели к месту казни, тем самым она спасала ему жизнь. Если же кто-либо дерзал пройти под ее носилками, он карался смертью.

Строгости и целомудрие не означали, что у весталок не было светской жизни. Макробий сообщает нам, что четыре весталки были на роскошном пиру по случаю инаугурации нового фламина Марса около 70 г. до н. э. — таком богатом и экстравагантном (luxuriosus), что он послужил писателю образцом чрезмерной застольной роскоши. В императорскую эпоху социальное положение жриц стало еще выше: к примеру, на играх и в театре весталки сидели вместе с дамами императорской фамилии. Итак, они могли, поднявшись на императорский подиум, все хорошо видеть, но их самих тоже видели, что не было лишено щекотливости: всякий мог судить о том, как они распоряжаются жизнью и смертью бойцов, от чего в этих строго кодифицированных увеселениях нельзя было уклониться.

Некоторые весталки играли и политическую роль. При Республике была известна одна весталка из рода Клавдиев, которая, «когда ее брат справлял триумф против воли народа, взошла к нему на колесницу и сопровождала его до самого Капитолия, чтобы никто из трибунов не мог вмешаться или наложить запрет». Отвлекаясь от анекдотического характера этого случая, надо отметить, что личность жрицы была неприкосновенна даже для народного трибуна, а также то, что весталка, невзирая на законы, исключавшие ее из родственных связей, оказала родичу политическую поддержку. Цезарь избежал сулланских проскрипций не иначе как «с помощью дев-весталок» (per virgines vestales).

Прямым вмешательством в политику можно считать роль весталок в «деле Катилины»: ведь именно праздником Доброй Богини, состоявшимся в доме Цицерона (консула 63 г. до н. э.), была отмечена роковая ночь после ареста заговорщиков. Над пеплом жертвы вспыхнул огонь; жрицы сочли это знамением (omen) и послали Теренцию — жену оратора — «сказать, чтобы он смелее выполнял задуманное ради спасения отечества». На третий день Цицерону с помощью Катона Утического, несмотря на сопротивление Цезаря, удалось добиться казни заговорщиков. Лициния — одна из весталок, присутствовавших на упомянутом пиру в 70 г. до н. э., незадолго до того оправдавшаяся от обвинения в инцесте, играла роль в избирательной кампании своего родственника Гая Лициния Мурены, консула 62 г., а между тем результат этих выборов был оспорен и послужил поводом для обвинения в заговоре. Цицерон же считал, что это была вполне нормальная родственная услуга.